"Беппе Фенольо. Личные обстоятельства " - читать интересную книгу автора

близко от Канелли и можем напороться на ваш патруль. Когда мы отойдем
дальше, я даже лучше с тобой буду обращаться, вот увидишь. Ты слышал? И
перестань трястись. Ну подумай, какой мне смысл тебя убивать? Неужели на
тебя так действует нацеленный в спину пистолет? Да какой же ты после этого
санмарковец? Скажи, а ты тоже ездил сегодня утром покрасоваться в
Санто-Стефано?
- Нет!
- Не кричи! Мне все равно. И прекрати дрожать, Говори что-нибудь.
- А что говорить?
- Ну, вот так-то лучше.
Дорога круто поворачивала, и Мильтон перешел на обочину, чтобы
взглянуть на лицо своего пленника, Но из-за поднятых локтей сержанта он
увидел не так уж много - серый глаз и маленький аккуратный нос. Для Мильтона
и этого оказалось достаточно; по правде говоря, ему было безразлично.
Безразлично, какое у того лицо, как будет безразлично, какой фашистской
части в Альбе он его предложит. Даже то, что он сержант, ему было
безразлично. Достаточно, что это человек, одетый в соответствующую форму.
Да, но какой человек! И какая форма! Мильтон с удовольствием, почти с
нежностью рассматривал крупную и ладную фигуру пленного, и впервые ему была
по сердцу эта форма, ласкали взгляд даже ботинки, в которых тот шел к цели,
намеченной им, Мильтоном. Какой это был капитал, какой крупный обменный
фонд! Любой товар по карману. Он поймал себя на мысли, что за такого
сержанта фашистское командование отдало бы трех Джордже. Но в ту же секунду
подумал, что пленный, конечно же, убивал, а точнее говоря, расстреливал. Он
был похож на убийцу. У Мильтона перед глазами возникли расстрелянные дети,
их худые детские лица, их тощая грудь - до того тощая, что грудная кость
выступала, как нос корабля, О, это еще одна правда, которую Мильтону
необходимо было узнать. Но он не станет спрашивать. Все равно этот
санмарковец будет отчаянно отпираться; возможно, если хорошенько пригрозить
ему кольтом, он бы сознался, что убивал, но только, мол, в бою. Нет,
расследование лишь все усложнит, сделает возвращение в Манго не таким
гладким, каким оно уже начинало представляться Мильтону. Нет, правда о
Фульвии по-прежнему была важнее всего, вернее, только она и существовала.
- Выброси из головы патрули, - сказал он ласково, убаюкивающим голосом
гипнотизера. - Моли бога, чтобы их не было вокруг. Я тебя не убью, я буду
защищать моего сержанта, не дам до него пальцем дотронуться. Среди наших
есть горячие парни, они захотят отнять тебя у меня, но не тут-то было,
ничего у них не получится. Ты нужен для одного-единственного дела. Ты мне
веришь? Говори.
- Да, да.
- Откуда ты?
- Из Брешии.
- Среди ваших много народу из Брешии. А как тебя зовут?
Он не ответил.
- Не хочешь говорить? Боишься, что я буду хвалиться? Да я никогда не
стану о тебе рассказывать - ни завтра, ни через двадцать лет. Никогда. Так
что можешь держать свое имя при себе.
- Аларико, - неожиданно произнес сержант.
- А какого ты года?
- С двадцать третьего.