"Михаил Федотов. Иерусалимские хроники" - читать интересную книгу автора

Пора было Аркадию Ионовичу тоже отказать от дома, но у меня не
получалось. Когда у него проходил запой, он оставался моим единственным
нормальным собеседником. Но у него все время кто-то жил. Сначала жили Борис
Федорович и Шнайдер и продали обстановку арабам. И Аркадий Ионович вынужден
был их выгнать. Потом жил Мулерман, который подсматривал за проститутками.
Вообще-то, он был Сипягин, но он сделал пластическую операцию на носу и взял
фамилию жены. И вот сейчас жил Хаим из Харбина и еще польский граф. Он
напивался и кричал по-русски: "Сейчас буду тебе стрелить по морде!" Аркадий
Ионович где-то находил их перед зимой, а затем постепенно переезжал ко мне,
и мы совещались, что же делать дальше.
А сейчас уже третью неделю у него жил еще и сам Шнайдер, которого
выпустили из тюрьмы "Джамала" за то, что он украл в хасидской ешиве черный
пиджак с долларами. Подумали на него, потому что он приходил в этот день
просить у ковенцев на водку. Он там раньше учился, но Фишер его выгнал за
то, что он продал арабам холодильник. У него была страсть все продавать
арабам. Аркадий Ионович встретил Шнайдера во время прошлого запоя на базаре.
И они пошли в бухарский садик, чтобы выпить за освобождение. Хоть это было
абсолютно неудачное время освобождаться: никакого жилья у него не было, и
больше одной-двух иерусалимских зим на улице ему было уже не выдержать. По
утрам Шнайдер очень опухал, и у него стали болеть колени. Спать в трущобах
действительно было холодно.
После тюрьмы ему полагались какие-то льготы, но нужно было много ходить
по социальным отделам, стоять в очередях. А он пил каждый день, кроме тех
дней, когда сидел в тюрьме, и у него не хватало терпения. На работу без
постоянного жилья тоже было никуда не устроиться. Да и смысла особенного не
было: он выходил по утрам на Яффо и за полчаса мог настрелять шекелей
двадцать. Шнайдер всем объяснял, что он бывший офицер Советской Армии,
только что освободился из тюрьмы и ему нужно два шекеля на водку. Но чтобы
дали адрес -- он потом занесет. Ему все говорили, что не нужно заносить.
Может быть, из двадцати -- человека три только не давали. А работать за
полтора шекеля в час сторожем он не мог настроиться.
Когда они выпили за освобождение, Аркадий Ионович вежливо спросил: "Ты
где жить устроился?" А Шнайдер ему ответил: "Да у тебя!" Но безо всякой
издевки, не как Коровьев. Просто Аркадий Ионович несколько суток пил и домой
не возвращался, а квартира у него стояла открытой. Там все равно нечего было
брать после того, как все продали старьевщикам. Я один раз приладил ему
замок на бронзовой цепи и еще купил старую настольную лампу, когда он целый
месяц не пил, пока делал хронологическую таблицу ко второму тому истории
Карамзина и дошел до сыновей Всеволода Большое Гнездо. Таблица получилась
очень хорошей, не только с прямыми ветками, но и со всеми племянниками и с
половцами, но он ее забыл в сорок восьмом автобусе, когда ездил поступать на
курсы гостиничных работников, и на цепь больше не закрывали.
На этот раз Шнайдер вел себя очень хорошо, и его не за что было
прогнать. Он даже украл Аркадию Ионовичу настоящую кожаную куртку с целой
подкладкой и устроился на работу сторожем. Утром он шел на "прострел", потом
покупал в Машбире хорошие продукты: колбасу, зельц, бирмингемский шоколад
или копченую курицу и две бутылки водки. И его увозили на работу. У них была
большая нехватка сторожей, а Шнайдер после тюрьмы очень поправился, и у него
была бородка клинышком, а арабов на этот объект брать было нельзя. Из-за
какой-то лаборатории, которую арабам сторожить не доверяли.