"Николай Трофимович Федоренко. Японские записи " - читать интересную книгу автора

его с сахаром, лимоном и т. п. Считается, что это лишает чай его
оригинального вкуса и своей прелести.
Закрыв чайник крышкой, японка поставила заваренный чай настояться.
Иногда японцы кладут чай не в чайник, а прямо в чашку и заливают несколько
остуженным кипятком, а затем покрывают чашку плотной крышкой. Вскоре японка
наливает чай в чашки сперва до половины, а затем дополна, чтобы в каждой
чашке напиток был одинаковой крепости и вкуса.
Держа чашку двумя руками, японка ставит ее на стоящий рядом со мной
низкий лаковый столик, осторожно поворачивает чашку передо мной, что
символически выражает предназначение этой чашки именно мне, и только после
этого, не спеша, переходит к Охара сэнсэй. Затем она таким же образом ставит
чашку на столик Охара, который в знак благодарности делает небольшой поклон
в сторону японки.
Круглый, будто расплюснутый, бронзовый чайник, темно-зеленый, покрытый
какой-то древней чернотой, с высокой вытянутой тонкой ручкой, японка ставит
в керамический горшок с горячей золой и тлеющими древесными углями, чтобы
через некоторое время вновь заварить свежий чай.
Пока настаивался чай, японка приготовила "о-сибори" - небольшие
махровые салфетки, которые она подержала в горячей воде, а затем изящными
движениями рук ловко выжала. О-сибори обычно подаются в японском доме
тотчас, как прибывает гость, чтобы он мог освежить лицо и руки после улицы.
Ими пользуются в любое время года. Горячие и влажные о-сибори особенно
приятны в изнурительные жаркие дни, когда лицо и руки покрываются липкой
раздражающей испариной. Обтирание горячим полотенцем - лучшее освежающее
средство, широко распространенное в странах Юго-Восточной Азии и Дальнего
Востока, но более всего в Японии. Теперь о-сибори получили иностранное
прозвище "хот тауэлз" (горячие салфетки) и включены в сервис пассажиров на
межконтинентальных воздушных лайнерах Токио--Копенгаген и других.
Белоснежную о-сибори японка помещает в небольшую изящную корзиночку,
созданную руками японских умельцев из простых бамбуковых пластинок воскового
отлива, и подносит поочередно ко мне и Охара, протяжно произнося слово
"додзо" - "пожалуйста". Взяв о-сибори из корзиночки, хозяин некоторое время
держит эту салфеточку в руках, как бы желая насладиться приятной теплотой и
ароматом излучаемого пара, осторожно разворачивает ее, не спеша прикладывает
к лицу, обтирает руки, затем свертывает и кладет в решетчатую корзиночку.
- Шестидесятилетие, - произнес Охара с некоторым ударением на этом
слове, - весьма знаменательная дата в жизни японца: цифра шестьдесят,
которая считается японцами наиболее совершенным числом, завершает полный
цикл календарного исчисления и в переносном смысле рассматривается как
начало нового, второго шестидесятилетия в жизни человека или второго
детства. "Человек шестьдесят лет живет, а тридцать из них спит", - гласит
японская поговорка. Быть может, поэтому японцы говорят, что учиться и в
шестьдесят лет не поздно. Шестидесятилетие со дня рождения - "канрэки" --
отмечается у японцев особенно торжественно и радостно. Интересно также, что
семидесятисемилетие японцы считают наиболее "счастливой датой". Характерно,
что в этом проявляется своеобразный символизм: сокращенное начертание
иероглифа "счастье" состоит из тех же графических элементов, что и
начертание иероглифа "семидесятисемилетие" (семерка, десятка и семерка).
Таким образом, графическое подобие порождает смысловую аналогию,
идентичность. Не менее любопытно и то, что, например,