"Евгений Федоров. Шадринский гусь и другие повести и рассказы" - читать интересную книгу автора

Купрениха глаза зажмурила и, как солдат на ученье, выпалила:
- Десять гусиных печенок, фунт сливочного масла, две луковицы, фунт
телятины, десять яиц, фунт шпику, мускатный орех, белого хлеба, два рябчика,
четыре трюфеля, мадеры, соли и перцу по вкусу...
- Ай да баба! - ахнул генерал-поручик. - Молодец! Отколь столь хорошо
ведаешь про сие?
- В службе была у немчуры, пробирных дел мастера, что при Челябинской
горной конторе дела вершил.
- Добро, стряпуха! - довольно крякнул губернатор. - Берись за дело, да
проворь повкусней, немцы в сих делах толк ведают...
...В самый горячий момент, когда гости подсели к шипучему, наказал
Денис Иванович лакею подать паштет. Многое едали гости, но такой снеди и во
сне не виделось. Тобольский митрополит Варлаам пригубил шипучки, услаждался
паштетом. Рыжий толстый митрополит чмокал обмасленными губами: "Тает, свят
господь, тает во рту, как облачко в небе..."
Генерал-поручик счастлив был и сиял весь: не токмо одни медали, кресты
и регалии лучистый свет испускали, но и генеральское лицо блестело молодым
месяцем...
А в ту самую пору, в которую творились дела в Тобольске, писец Епишка
миновал Сарапул, Казань, Арзамас, Москву и добрался-таки до Новгорода. В
Новгороде сделал Епишка остановку: дать роздых гусям - отошли бы с дороги.
От Москвы, откуда шел на Санкт-Петербург людный тракт, впереди Епишки летела
молва: "Едет-де из Сибири гусиный обоз, да из-под самого Шадринска, да везут
в нем гусей, да не простых гусей, а самой царице". Новгородский губернатор,
обожатель императрицы-матушки, как завидел гусиный обоз на Волховском мосту,
велел в колокола вдарить и встречу выслать. Епишка к той поре располнел на
добрых хлебах, бородка погуще стала и походка поосанистей. Еще бы, киса была
тугим-туго деньжищами набита - в долг понасбирал писарь в дороге, - на
посулы он щедр был и всем плел были и небылицы, обещал замолвить слово перед
ликом государыни. Вот только с гусями добраться, а там Епишка вспомнит их,
добрых людей, которые из усердия не жалели ему добра!
Новгородскому губернатору, почитай, было за восемьдесят годов, из
разума старичок уже выжил. Сухонький, морщинистый, как кора на сосне, он тер
сухие лапки, хихикал и шепелявил:
- Обяжательно гушей доштавить в благородное шобрание... Обяжательно...
Гуши Рим шпашли... Благородная птица.
Гусей доставили в благородное собрание. Они расхаживали по паркетам,
поскользнувшись, падали, гоготали. Дамы окружили их, рассматривали в
лорнетки и кормили орехами: "Скажите: неужели сама государыня их кушать
будет? Ах, какие счастливые... Ах, ах!.."


Глава пятая

о значении тугой мошны и о том, как свиделся Епишка с царицей
Екатериной

Когда в белесом тумане, на равнине, покрытой вереском и чахлым
ельничком, показались дымки и на проезжем тракте гуще пошел пассажир, Епишка
обомлел: "Вот он, Санкт-Петербург! Что-то теперь будет?!"