"Евгений Федоров. Шадринский гусь и другие повести и рассказы" - читать интересную книгу автора

И Епишке казалось, что его сейчас встретят и проводят к государыне,
пожалуй, чего доброго, при въезде в колокола вдарят!..
Но как только Епишка подъехал к рогатке, обоз сейчас же задержали
будочники:
- Стой, кто едет? По какому делу?
Епишка задрал бороду и важнецки отстранил будочника:
- Куда прешь? Не вишь, кто, государевых гусей везем!
Страж в обиду вошел:
- Много вашего брата тут с филькиными грамотами шляется! Знаем мы этих
гусей, учены, слава богу...
Сгребли Епишку с сотоварищи и повезли в арестный дом. Не ожидал такого
оборота дела шадринский писец. Однако и тут не стерялся Епишка, благо тугая
мошна при нем была. Знал Епишка: ничто не устоит перед тугой кисой - ни
запоры, ни замки, ни тем паче государевы служилые люди, которые охулки на
руку не клали и, почитай, брали с живого и с мертвого. Стребовал Епишка
бумагу и чернила и в тот же день настрочил непосредственно генерал-прокурору
Правительствующего сената грамоту:

"Понеже Правительствующему сенату известна монаршая воля,
начертанная рукой самодержицы всероссийской о том шадринском воеводе
секунд-майоре Андрее Голикове в лета от рождения Христова семь тысяч семьсот
семьдесят четвертого. В том начертании августейшей царицей нашей положено:
"Любопытно видеть сего шадринского гуся. Каков!" Я, Епиходон, сын Амбросиев,
по повелениям губернатора Сибири генерал-поручика Дениса Ивановича Чичерина
и шадринского воеводы секунд-майора Андрея Голикова сих гусаков и гусынь в
двенадцать персон доставил в град Санкт-Петербург. Но выполнение сенатского
решения задержано градской стражей, где я пребываю под арестом, и слезно
прошу ослобонить поскорее, дабы гуси не передохли и были доставлены
государыне императрице..."

Епишкина грамота возымела действие: по указу Правительствующего сената
Епишку на третьи сутки освободили из-под ареста, но что касается гусиного
дела, то разрешение такого сенату угодно было поставить на новое обсуждение.
Гусиный обоз остановился в подворье Ново-Спасского монастыря. Столичные
монахи искушеннее были пермских: за постой и за хлебово драли неимоверные
деньжищи. Епишка каждодневно ходил к сенату и наведывался по гусиному делу.
Швейцарские солдаты, что стоят при дверях, гнали Епишку в три шеи. Но знал
Епишка, в чем тут собака зарыта и как ее отрыть на свет божий! Чье сердце не
задрожит, ежели деньгой брякнуть?!
Стали швейцарские солдаты после того пущать Епишку в палаты, но
сенатские писцы и писчики - те нос сильно драли. И видел Епишка по их
мордам, что они, писчики и крючкотворцы, не шадринским чета.
- Хапуги! - плевался Епишка.
Две недели обивал шадринский гонец пороги, ожидая сенаторского решения.
Сенаторы меж тем не торопились: подыскивали статьи, законы и случаи в
уложениях; под кои подошло бы сие государственное дело и получило бы
законное разрешение.
У Епишки слабела мошна, худели гуси, а бессовестные монахи алчно
поглядывали на птицу:
- Живите, живите, сколь вам угодно, мы не токмо готовы за хлеба деньгой