"Евгений Федоров. Шадринский гусь и другие повести и рассказы" - читать интересную книгу автораЕвгений Александрович Федоров
Шадринский гусь и другие повести и рассказы Шадринский гусь Глава первая о том, как полграда Шадринска дотла сгорело, как тараканы в поле удирали и что из этого вышло 17... года, в июльскую жаркую пору, в сухмень, перед бойким базарным днем, в доме шадринской калачницы Параськи Пупкиной загорелась сажа в трубе. И надо быть греху: дежурный пожарный солдат Сысойка, сын Григорьев, разморенный полуденной жарой, заснул на каланче и не видел, как занялась кривобокая хибара калачницы. Городской брандмейстер, тоже инвалидный солдат в отставке, унтер-офицер Ильюшка Жуков под самый Ильин день, не дождавшись столь светлого часа своего тезоименитства, загодя с товарищами с вечера нализался и теперь лежал на лавке разбитый, с омраченным челом, к которому родная баба прикладывала припарки из кислой капусты. Брандмейстер выдул жбан глух и нем. Сухая, ветхая изба калачницы запылала как свечка. И случись тут второй грех: с поля подул легкий ветер - и от калачницевой избушки, как перья из петуха, посыпались на слободу искры и искрищи, и с того пошло крушить город. Одним словом, когда от криков проснулся на каланче пожарный Сысойка, огонь, как корова языком, слизнул пол-Шадринска. Сие великое несчастье зело омрачило думы шадринского воеводы - секунд-майора Андрюшки Голикова. Жил-был городишко, все шло по чину, испокон веков заведенному порядку, и воеводе не было особых хлопот, а тут на-ка, выворачивайся! Целый день в воеводской канцелярии не закрывались двери: приходили с челобитьем погоревшие хлебники, калачники, харчевники, масленики, ямщики, каменщики, плотники, швальники, и их женки, и прочие низкого сословия люди, и богадельные нищие мужеска и женска пола. Доходи тут воевода до всякого положения дел основательно! К тому же купец Глотов на всю соборную площадь хулу на воеводу возвел: - Хапуга! Мы ему целковые на всякое городское благочиние отпущали, а где оно? Пожарные бочки-то раcсохлись, опять же сиротский дом... На беду гораздо изворотливый писец и правая рук воеводы Епишка запил горькую и две недели не вылезал из царского кружала. Стерял воевода сон, ворочался с боку на бок, охал. Толстая воеводиха зло торкала воеводу в бок: "Ворочаешься, как медведь в берлоге. Сна тебе, отец, нетути. Погорели, ну и пес с ними! Строиться будут, - глядишь, воеводиной мошне прибыль". Знает воевода, что оно так и будет, не иначе. Но как показать свое |
|
|