"Евгений Федоров. Шадринский гусь и другие повести и рассказы" - читать интересную книгу автора

Евгений Александрович Федоров


Шадринский гусь
и другие
повести и рассказы


Шадринский гусь


Глава первая

о том, как полграда Шадринска дотла сгорело, как тараканы в поле
удирали и что из этого вышло

17... года, в июльскую жаркую пору, в сухмень, перед бойким базарным
днем, в доме шадринской калачницы Параськи Пупкиной загорелась сажа в трубе.
И надо быть греху: дежурный пожарный солдат Сысойка, сын Григорьев,
разморенный полуденной жарой, заснул на каланче и не видел, как занялась
кривобокая хибара калачницы. Городской брандмейстер, тоже инвалидный солдат
в отставке, унтер-офицер Ильюшка Жуков под самый Ильин день, не дождавшись
столь светлого часа своего тезоименитства, загодя с товарищами с вечера
нализался и теперь лежал на лавке разбитый, с омраченным челом, к которому
родная баба прикладывала припарки из кислой капусты. Брандмейстер выдул жбан
огуречного рассола и с налитым брюхом предавался созерцанию, почему и был
глух и нем.
Сухая, ветхая изба калачницы запылала как свечка. И случись тут второй
грех: с поля подул легкий ветер - и от калачницевой избушки, как перья из
петуха, посыпались на слободу искры и искрищи, и с того пошло крушить город.
Одним словом, когда от криков проснулся на каланче пожарный Сысойка, огонь,
как корова языком, слизнул пол-Шадринска.
Сие великое несчастье зело омрачило думы шадринского воеводы -
секунд-майора Андрюшки Голикова. Жил-был городишко, все шло по чину, испокон
веков заведенному порядку, и воеводе не было особых хлопот, а тут на-ка,
выворачивайся!
Целый день в воеводской канцелярии не закрывались двери: приходили с
челобитьем погоревшие хлебники, калачники, харчевники, масленики, ямщики,
каменщики, плотники, швальники, и их женки, и прочие низкого сословия люди,
и богадельные нищие мужеска и женска пола. Доходи тут воевода до всякого
положения дел основательно! К тому же купец Глотов на всю соборную площадь
хулу на воеводу возвел:
- Хапуга! Мы ему целковые на всякое городское благочиние отпущали, а
где оно? Пожарные бочки-то раcсохлись, опять же сиротский дом...
На беду гораздо изворотливый писец и правая рук воеводы Епишка запил
горькую и две недели не вылезал из царского кружала. Стерял воевода сон,
ворочался с боку на бок, охал. Толстая воеводиха зло торкала воеводу в бок:
"Ворочаешься, как медведь в берлоге. Сна тебе, отец, нетути. Погорели, ну и
пес с ними! Строиться будут, - глядишь, воеводиной мошне прибыль".
Знает воевода, что оно так и будет, не иначе. Но как показать свое