"А.Г.Федоров. Оракул Петербургский (Кника 1, Интрига-безумие-смерть) " - читать интересную книгу автора

коррекции, резко гасившей старческую дальнозоркость. Профессорскую суету
прекратил знакомый голос преданной санитарки:
- Товарищ генерал, не беспокойтесь, - ласково затараторила мнимая
блудница. - штанишки с вас упали на пол. Я тут пробую их поднять под
халатом, не нарушая стерильности.
Операционная бригада и многочисленные зрители пригляделись
внимательно: генерал стоял как бы в центре клумбы из добротных зеленых
брюк - среди зеленого, словно розы, алели яркие генеральские лампасы. Уже
зрелая, но по-прежнему красивая и статная, операционная санитарка Шура на
четвереньках, элегантно изогнувшись, выделывала сложные манипуляции у
голых, несколько кривоватых, неприятно волосатых, с варикозными изъянами,
ног своего кумира. Она самозабвенно пыталась, соблюдая аккуратность и
стерильность, протолкнуть брючную ткань под хирургический халат. Но
слаженность действий путал клеенчатый фартук, свисавший спереди, по животу
маститого хирурга практически до пола.
В прошлом бравые любовники, теперь они оба не могли справиться с
пустяковой задачей. Присутствующим демонстрировался номер, безусловно,
смертельный. Вся надежда была на волшебство искренней любви и служебную
преданность, которые, как известно, порой творят чудеса. Однако в данном
случае знаменитому академику явно не везло: пришлось передать штопку
операционного разреза ассистенту и, подхватив вместе с Шурой злосчастные
штаны, устремиться в предоперационную. Шура отгораживала своим телом
генеральский позор от зрителей, крутясь вокруг академика, как
взволнованная наседка.
Там, в предоперационной, наедине, может быть, и довершили пожилые
люди акцию секретных воспоминаний каким-то, только им известным, способом.
Кто ведает, какая техника оказалась в том скоротечном рауте
предпочтительнее. Опытные хирурги говорят, что даже очень длительная и
утомительная операция, - может быть, видом крови или густотой переживаний,
азартом акции спасения, - пробуждает непреодолимую сексуальную страсть.
Теснота общения операционной бригады творит чудеса и делает доступным
удовлетворение любых фантазий, причем, в самых невероятных условиях.
Опыт показывает, что-то подобное происходит с бригадами персонала
скорой помощи, с патологоанатомами, рентгенологами, таящимися в темноте
своих загадочных кабинетов. Как теперь известно, не остался равнодушным к
профессионально-житейским соблазнам и Михаил Романович. Каждый стремится
хоть на минуточку, но почувствовать себя атлантом. Сильно переживая малый
рост и надвигающееся облысение, Чистяков, еще будучи молодым врачом, дошел
до того, что уговорил своего приятеля хирурга раскромсать ему апоневроз
под кожей волосистой части черепа. Хирургическая экзекуция несколько
растянула процесс облысения, превратив его в затянувшуюся природную кару.
Полная же остановка процесса оказалась иллюзией, обогатившей науку еще
одним опытом с отрицательным результатом. С годами облысение приобрело
забавную географию, - пучки седых волос кустились между разноформными
ареалами плешивости.
Дабы усилить сопротивление природе, Миша стригся на голо. Так и
прошли лучшие годы: облысение не остановилось, но стриженным под
солдата-первогодка пришлось отходить большую часть жизни. У
неподготовленных и слабонервных создавалось впечатление встречи с упырем
или вурдалаком. Однако этот экзотический фрукт был кандидатом наук по