"А.Г.Федоров. Оракул Петербургский (Кника 1, Интрига-безумие-смерть) " - читать интересную книгу автора

была заурядным врачом-терапевтом. Как могла, она успевала заботиться о
духовном развитие единственного сына. Мать-одиночка с раннего детства
обладала неукротимой энергией, легкостью и подвижностью, миловидными
внешними данными. Наверное, тем и завлекла она будучи студенткой
четвертого курса мединститута одного из профессоров Военно-медицинской
академии, где проходила практику по кафедре акушерства и гинекологии. Пути
Господние неисповедимы!
Но насладившись внебрачной любовью, лекарша откатилась от профессора
и впряглась в жесткую долю материнства, совмещая ее с радостями помощи
ближнему. "Светя другим, сгораю!" - заявил еще великий Гиппократ. Но в
блокадном Ленинграде, а затем и послевоенном вдрызг разрушенном городе
процесс "сгорания" проходил уж слишком быстро, решительно отбирая у жизни
время и силы. Перед работой мама отводила задумчивого мальчишку с куском
хлеба в кармане в ближайший музей или театр, где ребенок арестовывался на
целый день. Так берегла она наследника своего короткого счастья от
"тлетворного влияния улицы". Надзирали за ним множественные мамины
подруги. Летело тяжелое, голодное детство, обычное для многотысячной
городской детворы. Помогал рыбий жир, фтизиатрическая служба, замученные
голодом, но добрые врачи-педиатры, бесплатные школьные завтраки и обеды,
комнаты продленного дня, организованное детство в три долгие и мучительные
смены школьных занятий.
Но средняя советская школа была преодолена Чистяковым сравнительно
легко благодаря незаурядной памяти и способности схватывать все на лету.
Программа медицинского вуза тоже покорилась сравнительно просто. Но вечное
недоедание, холодные, промозглые будни стерли из памяти возможные веселые
события студенческой жизни. Начав работать врачом и несколько оперившись,
он пытался быть щеголем (конечно, на азиатский манер): носил серенький
пиджачок и черные брючки, но мечтал о костюме-тройке, белоснежной рубашке
и галстуке-бабочке. Явная нищета легко пряталась у тогдашних врачей под
белым безразмерным халатом, с глухим воротом спереди и тесемчатыми
завязками на спине.
Такие халаты носили все - от санитаров до академиков от медицины.
Помнится такой курьезный случай: великий хирург, академик в звании
генерал-лейтенанта готовился к серьезной операции, - совершал важнейший
ритуал омовения рук. Предварительно переодев чистую больничную рубашку,
он, естественно, сбросил подтяжки, поддерживавшие штаны с широкими
генеральскими лампасами. Помывка рук - увлекательное для хирурга занятие.
Здесь начинает накапливаться сосредоточенность, решимость и особая
хирургическая тайна умозрительного проникновения в человеческую плоть.
Затем был натянут балахон стерильного хирургического халата с завязками на
спине и началась сложнейшая операция. Когда были пройдены все
ответственные манипуляции и дело подходило к концу, - накладывались
поверхностные швы, - генерал почувствовал легкое и приятное шевеление в
районе своих детородных органов, или где-то поблизости.
Тогда даже маститые отечественные профессора еще мало знали о
прелестях орально-генитального секса. Но возможность изощренной интимного
таинства бродила в подсознании. Генерала обескуражил выбор места и времени
надвигающейся неизвестности. Исполнитель не вызывал сомнения у пожилого
человека. Он отшатнулся от операционного стола, обратил взгляд к долу, но
разглядеть подробно творившееся внизу не смог из-за особенностей очковой