"Константин Александрович Федин. Необыкновенное лето (Трилогия - 2) " - читать интересную книгу автора

направляет.
- Компасом Рагозиных?
- А вы сомневаетесь? Вашим компасом, если вы не выпустили его из рук с
тех пор, как держали вместе с Рагозиным.
Дорогомилов вдруг потерял свой взбаламученный облик и глядел на
Пастухова похолодевшими, даже жестокими глазами, словно пробуя его
выдержку. Уж не осталось следа от уважительности в голосе, уже совсем будто
и не было боязни как-нибудь задеть скромность Пастухова, а было только
испытание, взыскательный экзамен, и как экзаменатор, решивший добить
ускользающего от прямого ответа ученика, Дорогомилов спросил без обиняков:
- Но, может быть, вы отошли, Александр Владимирович, от взглядов
Рагозина за истекшее время и находитесь в другой партии?
Несмотря на примелькавшуюся обычность разговора о партиях, вопрос
показался Пастухову необыкновенным и на секунду смутил и почти оскорбил
именно тем, что задан был с экзаменаторским намерением принудить к прямому
ответу. Кроме того, Пастухов становился из наблюдателя наблюдаемым, и это
его крайне умалило в собственном о себе мнении. Но обижаться было
малодушием, и он, как всегда в затруднительных случаях, прибегнул к
спасительному своему жесту омовения лица. Он утерся ладонью, помигал и с
легким сердцем засмеялся.
- Никогда я, милый Арсений Романович, ни к каким партиям не
принадлежал, да и не собираюсь принадлежать. Историю, которая со мной
приключилась во время рагозинского дела, я когда-нибудь расскажу. А вы
расскажите, как же было дальше с Рагозиным, когда он у вас тут сидел?
- Да, да, - вдруг обретая свою беспокойную обязательность, заспешил
Дорогомилов. - Замечательно, что я вовсе и не знал тогда, кто у меня
укрывается.
- Как так?
- Я же ведь понимал, что спросить об этом значит получить не отказ
даже, а просто ничего не стоящий ответ, вымышленное имя, и все. И я не
думал спрашивать. Я только год спустя узнал, кто был этот хороший человек.
И, знаете, хотя прошел уже целый год, я все-таки очень тогда испугался!
Арсений Романович улыбнулся со счастливым удовольствием.
- Испугались через год? - опять засмеялся Пастухов.
- Испугался через год! Очень уж в городе шуму много было вокруг его
имени. Да вы помните?
- Ну, а как все кончилось?
- Кончилось просто. На двадцать седьмые сутки, в ночь, я проводил
Петра Петровича на берег, в приготовленную заранее однопарную лодку, и он
один отплыл по течению, до села Рыбушек, как он мне сказал, где должен был
сесть на пароход. Наверно, так все и вышло. Я у него не расспрашивал - с
верхним ли он поедет пароходом или с нижним, а лодку мы договорились, что
он бросит. С той ночи я его не видел до самой революции: когда он сюда
вернулся, я его слушал на митинге.
- Он здесь? - воскликнул Пастухов.
- Да разве вы не знаете? - тоже изумился Дорогомилов.
- И вы с ним не встречаетесь?
- Нет.
- Позвольте, - вскидывая руки, сказал Александр Владимирович, -
позвольте! Что же вы столько себе задали треволнений, хлопоча в каком-то