"Константин Александрович Федин. Необыкновенное лето (Трилогия - 2) " - читать интересную книгу авторавообще, беспредметно.
- Беспредметно? - переспросил он и протестующе дернул плечами. - Это хуже, чем слабовольна. Это значит безразлична. Но, по-моему, ты ошибаешься. Может быть - мягка? - Может быть, мягка, - сказала Вера Никандровна, задумываясь вместе с сыном. Они слышали тяжелые шаги по лестнице - наверно, не спеша поднимался сторож: пора было ставить самовар. - Но она все-таки ушла от мужа, увела с собой ребенка, - сказала Вера Никандровна, - безвольная женщина едва ли способна на это. - Мужей бросают из-за страха, из-за отчаяния. Из-за того, что муж опостылел. Это мало говорит о силе, скорее - о слабости. К тому же люди меняются, - сколько лет прожила она с мужем, прежде чем уйти? Это не объясняет, что с ней произошло перед замужеством. Кирилл встал, потянулся, будто хотел сказать, что больше не вернется к этому разговору. - Я надеялся разобраться, - проговорил он спокойно, - не разобрался и, видно, никогда не разберусь. Да, наверно, и не надо... Давай кончим полку. Свет побагровел и, как на сцене, углубил комнаты, сделав их частью согретого зарей мира, уходившего за небосклон. Дверь в переднюю стояла настежь, за нею тоже продолжался этот немой багряный свет. Тогда шаги на лестнице замолкли, и недолго спустя в передней показался нагнутый в плечах высокий человек. Он стал у порога, сощурился - свет бил ему в крупное усатое лицо. - Мне указали, здесь проживает товарищ Извеков, - утвердительно Кирилл вышел к нему, вгляделся и сразу приподнял вытянутые руки, точно собрался осторожно принять что-то не совсем удобное и хрупкое. - Петр Петрович, ты? - сказал он тихо. Тот взял его за руку, поворотил к свету и одобрительно тряхнул головой. - Крепенький стал. А будто все тот же. - Да и ты тот же, - по-прежнему тихо отозвался Кирилл. - Где там! - сказал Петр Петрович, снимая кепку и заодно скользнув ладонью по голове. - Выщипали кудри-то. Широко разведя руки, они быстро обнялись, потом отстранились и опять стали осматривать друг друга и смеяться все громче и громче, выталкивая вместе со смехом неразборчивые коротенькие восклицания, понемногу двигаясь из прихожей в комнату. Они были совсем разные - Кирилл на голову ниже гостя, прямой, даже слегка откинутый назад, а гость громоздко-сутулый, с длинными руками и шеей. Но багрово-румяный свет делал их в эту минуту чем-то похожими друг на друга, сливая в единство, и сходство еще увеличивалось обоюдной, счастливой и шумной веселостью. - Мама, это - Рагозин! - вскрикнул Кирилл, смеясь и снова беря его за руку. - Вон вы какой, - чуть слышно сказала она. Она глядела на Рагозина так, будто с необыкновенной высоты и в один миг увидала все прошлое сына, и свое прошлое, и все, чего ей не дано было до сих пор видеть. - Да, да, понимаете ли, - бормотал Рагозин, точно извиняясь, - так оно |
|
|