"Константин Александрович Федин. Необыкновенное лето (Трилогия - 2) " - читать интересную книгу автора

пальцы, сказал тихо:
- Мы, Ася, должны ехать в Саратов.
И поглядел вверх, за окно - тоскливое и пыльное.


3

Работа для Пастухова была вроде курения: все кругом делалось постылым,
если он не мог пробыть наедине с бумагой часа три в день.
- Это все равно что вырвать у жницы серп во время жатвы, - сердито
сказал он Асе, когда она, угадывая томленье мужа, положила ему на плечо
руку.
Он пробовал пристроить на колени саквояж вверх дном и что-то чиркал
карандашиком по листу бумаги. Но рядом бурные пассажиры, сгрудившись вокруг
поставленного на попа сундучка, резались до пота в "очко". Они бормотали
бессмыслицы, принимались браниться и ржали, как чудище ужасного сна
Татьяны.
Ольга Адамовна затыкала Алешины уши, краснела и бледнела попеременно,
с мольбой взирала на Александра Владимировича, но он только передергивал
плечами:
- Привыкайте, мадам.
- О, я уже приспособилась! Но мой бедный мальчик!..
Вагон был набит народом, как жаровня - крошеной картошкой, приходилось
сидеть там, куда воткнула толпа, и на каждой станции пассажиров все
прибавлялось. Это были отпущенные на излечение красноармейцы, мужички
ближних сел, беженцы с Украины, какие-то командированные москвичи, просто
беглецы от городского голода и даже целая партия пленных австрийцев. В
воздухе в три этажа торчали с полок разутые ноги, из-под скамеек
высовывались головы храпевших вповалку людей. Все это прело, тушилось, как
в духовке, отбивалось от мух, но люди не только не чувствовали
какого-нибудь поругания над собою, а были убеждены, что едут от худшего к
лучшему, как все путешественники по доброй воле, и живо шумели в
разговорах.
В Аткарске Пастухову удалось выбраться на станцию за кипятком. На него
поглядывали - как церемонно он нес в вытянутой руке медный, начищенный до
розоватости кофейник, боясь ошпариться или облить светлый костюм. В очереди
к кипятильнику он увидел Дибича и пригласил его - если охота - попить
чайку.
Устроившись кое-как, они с благодарностью смотрели за нежными руками
Анастасии Германовны: она раздавала чайной ложечкой мелко наколотый сахар,
выкраивала перочинным ножом кусочки хлеба и все говорила молчаливой своей
лучистой улыбкой, что как, в сущности, мило располагает такая вот поездка в
вонючем вагоне, с мухами и картежниками, навстречу полной неизвестности,
туда, куда вовсе не собираешься ехать, как это приятно, если, конечно,
умеешь себя хорошо держать в обществе и вот так, как она, обаятельно
оттопыривать мизинчик.
- Так вы, значит, Хвалынский? - спросил Александр Владимирович. - Я
ведь тоже Хвалынский. Пастуховых - не слышали?.. Ну да, мой покойник
родитель давно оттуда, а я последний раз был там юношей. В городе нас мало
знали. У нас когда-то в уезде была усадьба. Нынче о таких вещах не