"Константин Федин. Тишина (Советский рассказ двадцатых годов)" - читать интересную книгу автора

картины. В стекле на деревнях была большая нужда, и окна усадебного дома
больше не светились на солнце. Что до самой Таисы Родионовны, то мужики,
пока занимались дележом, держали ее на замке в риге, а как прибрали в
усадьбе все к рукам, выпустили и сказали:
- Ты, Таиса Родионовна, редкая дворянка, и к тому - старая девка. По
этому случаю мы постановили оставить тебя на семена. Ступай с богом куды
твоя душа желает...
Александр Антоныч слышал об этом не раз, но он больше тридцати лет не
бывал в Рагозном и теперь озирался по сторонам, не узнавая хорошо
известных мест. Верстах в трех от усадьбы он прислушался. Непрестанный гул
поднимался над холмом, за которым лежало поместье. Был он тяжел и глубоко
подмывал всю округу, точно валили где-то густой многолетний дубняк. Пока
Александр Антоныч взбирался на холм, гул становился жиже, распадался на
внезапные взмахи гомонов, воплей, и вдруг трещащее, надсадное гарканье
грачевника вырвалось точно из земли и заклокотало под ногами. Над парком,
катившимся по склону, взлетали то в одиночку, то стайками, то целыми
тучами черные птицы. Широкие сучковатые верхушки лип, насколько хватало
глазу, кишели и переливались исчерналиловыми перьями.
Вправо от дороги, лицом к парку, стоял заброшенный дом.
Он побурел, крыша наполовину провалилась, но по-прежнему стройны были
колонки и белы антаблементы. Железная труба, торчавшая из оконца
пристройки, похожей на сени, попыхивала реденьким дымком. Александр
Антоныч пошел на дымок.
Навстречу ему близилась женщина в плисовой кофте, перехваченной у пояса
тесемкой. Кофта висела на ее плечах, как мешок, и плечи острыми бугорками
подпирали голову. Поравнявшись с нею подле усадебного дома, Александр
Антоныч открыл было рот, да так и остался стоять, наклонившись вперед и
чуть-чуть занеся одну ногу, чтобы шагнуть.
Из-под напущенного на лоб платка глянули круглые, очень светлые, почти
бесцветные глаза, и широко раздвинутые, узкие брови так распахивали взгляд
этих глаз, что казалось, только они одни занимали собою все лицо.
- Таиса Родионовна, - тихо сказал Александр Антоныч.
- Да, - ответила она, - Таиса Родионовна.
За грачиным гарканъем не было слышно ее слов, но он так ясно уловил их,
как будто они возникли в нем самом. Он наклонился к ее уху:
- Я хотел повидать вас. Можно?
Таиса Родионовна повела рукою к дому:
- Милости прошу.
В комнатке было тесно, неубрано, от кургузой печки пахло непросохшей
глиной, и Таиса Родионовна, переставляя жестяной чайник, мызгала по глине
болтавшуюся полу своей плисовой кофты. Александр Антоныч был в этой
комнатенке громоздок и подбирался, ежился на дырявом венском стуле, в
уголке.
Таиса Родионовна, устало рассказывая о своих мытарствах, ни разу не
посмотрела на гостя, а гость, словно украдкой, следил за ней, боязливо
выжидая, когда круглые бесцветные глаза распахнутся прямо на него.
- Попробовала я города, нечего сказать. Везде хорошо, а дома лучше.
- Как же вы теперь? - спросил Александр Антоныч.
- А как вы? - отозвалась Таиса Родионовна.
Александр Антоныч хотел ответить, но взгляд его наткнулся на порыжевшую