"Константин Федин. Тишина (Советский рассказ двадцатых годов)" - читать интересную книгу автора

и глаза радостные, быстрые. Глядеть на него, сидя под осиной и пожевывая
липкий тяжелый хлеб, хорошо, и Александр Антоныч часами смотрел, как
шныряет между пальцев Агапа кочедык и перевивается послушное лыко.
И в эту пору, летом, пробовал Александр Антоныч уходить.
Шагая по своим дорогам, мимо знакомых полос, тропинкой через луга,
глядел он себе под ноги, и тогда в прочных его коленях, в твердом упоре
подожка обозначалось упрямство странника. Но как-то нечаянно скоро
оставались за спиной знакомые проселки, и вдруг буйно-голубая полоса
напоминала ему, что, когда цветут льны, хорошо идет в норота рыба, и он
поворачивал назад, к Агапу.
Агап большой охотник до рыбы, и нет нужды долго упрашивать его бросить
стадо на подпаска. В усадебном дворе он наспех починяет старый сак и
волочит его к речонке. В воду он сходит не раздеваясь, в портах, онучах и
лаптях. В самом глубоком месте вода доходит ему до пояса и течение
надувает рубаху пузырем, точно ветер. Агап несет сак сначала над головой,
потом, облюбовав местечко, круто окунает снасть в воду, мотней по течению.
Обойдя сеть и став против пял, он принимается выковыривать лаптем
курчажины под бережком, ямки и западины под камнями. Потом быстро
подсачивает и выбирает из мотни добычу.
- Есть, е-есть! - кричит он переливчатым своим пастушьим голосом и
кидает на берег виляющих хвостами серебряных головлей, налимов и плотву.
Александр Антоныч ходит за Агапом по берегу, подбирает и кладет в мешок
рыбу и ждет, когда Агап выползет покурить и очистить мотню от ила и
водорослей. Тогда Александр Антоныч спрашивает, не надоело ли мужикам
кормить его ни за что ни про что и не думают ли они выжить его из
Архамонов. Может, ему убраться подобру-поздорову в город или еще
куда-нибудь? Поди у мужиков был такой разговор?
- А какой у них может быть разговор? - говорит Агап. - Вреда от тебя
нет никакого, делать ты ничего не смыслишь, разве что охотоваться. Да и то
теперь порошку нет.
- Ну все-таки должны же они что-нибудь обо мне говорить?
- А что о тебе говорить? Дикий барин, бродит себе и бродит, а уйти ему
некуда, пускай живет. Бона барыня-то из Рагозного вернулась.
- Верну... - Александр Антоныч привстал и тотчас снова сел, крепко
уткнув кулаки в землю.
- Вот он где самый головель держится, вот по рясе, видишь рясы-то
сколько? Ну-ка!
И Агап полез в зеленые космы водорослей. Александр Антоныч ни о чем его
не расспрашивал и-уху хлебал без охоты, молча и хмуро.
Оставшись наедине, он долго и неподвижно, как зимой, сидел среди
пыльного хлама своей комнаты, закрыв глаза и пошевеливая отвислыми сухими
губами.
Заснул он сидя.
А на рассвете пошел к речке, умылся с песком вместо мыла д зашагал в
Рагозное.
Он знал, что там встретит. Шесть лет назад собравшиеся с округи
крестьяне порешили разделить именье Таисы Родионовны между двумя
деревнями. Дележ начался с усадебного дома, и часа через три по его старым
комнатам гулял и посвистывал ветер. В доме остались только обои с
невыгоревшими темными кругами и полосками на тех местах, где прежде висели