"Абдухаким Фазылов. Уникальное подпространство (Фантастическая повесть) " - читать интересную книгу автора

злу", "тактикой достижения своей цели" и, наконец, совершенно необходимой
в жизни общества "преемственностью" в методах работы... Нет! Все это не
для меня!
Впервые за последние месяцы я шел на работу, не ощущая привычного страха.
Он исчез, как только я понял, что окружающую жизнь, людей надо
воспринимать такими, какие они есть на сегодняшний день, а не какими я
хотел бы их видеть.
Почему я оказался неподготовленным к борьбе в жизни? В далекие счастливые
школьные годы все было предельно ясно и просто. Если кто учился плохо в
силу природной лености или неспособности к какому-либо предмету, то это
было видно, об этом говорилось вслух, в лицо, при всех и учителями, и
учениками. Неуспевающий часто сам, с детской непосредственностью
признавал, что он не умеет решать математические задачки в отличие от
кого-то или не умеет красиво рисовать в отличие от другого. Никто не
становился отличником благодаря взаимовыгодному контакту с учителем (хотя
шайтан как-то упоминал, что в последнее время и это встречается - но это
же шайтан!). Им становились только после блестящего выступления у доски.
И, казалось, не нужно никакой борьбы!.. Но у нас в институте я так и не
услышал ни от кого, что он не способен потянуть такую-то тему, работу или
должность (особенно, если эта должность дает власть над людьми,
соответствующий оклад, персональный транспорт и прочее)...
Неужели для меня оказался пропущенным какой-то важный этап между школой и
жизнью? Быть может, не только для меня?
Не удивительно поэтому, что я чуть ли не требовал от окружения соблюдения
"школьной иерархии". Представляю, как оно "любило" меня, несмотря на мою
честность, подготовленность в науке и, в конце концов, за какие-то
бесспорные результаты... Не опала была виновата в моей полной изоляции в
институте...
Представлялся мне иногда основательный бревенчатый дом в глухой тайге, в
тысячах километрах от людей. Просторная комната, по всем стенам тесные
книжные ряды, где собрано лучшее, что когда-либо было написано людьми.
Массивные окна, через которые виден безмятежный дремучий лес, своим
спокойствием располагающий к работе. Массивный рабочий стол, удобные
кресла, электричество (неизвестно от какого источника) и камин (неизвестно
кем затапливаемый). Единственное окно в мир людей - телевизор с приемом
всех телестанций мира. Я думал, что работал бы в такой обстановке не
переставая.
То, что это было бегством, я понял только теперь. Пусть в мыслях, но
позорное бегство от жизни, от людей. Сейчас было стыдно за это.
Только теперь, вспоминая подробности самых темных дней в институте, я
начал понимать, что там и тогда были люди, которые боролись против
несправедливости.
Какую унизительную, пассивную роль я высокомерно приписывал обществу,
которое при каждом удобном случае именовал ужасным эпитетом "обывательская
публика". А ведь она видела все эти безобразия. Видела лучше и больше, чем
я. Ее сдержанность связана не с боязнью и не подавленностью перед
"авторитетом". Просто она мудрее, чем я думал о ней. В отличие от меня она
понимала, что каждое свое дело узурпаторы института готовят заранее и
достаточно продуманно. Обязательно создают общественное мнение, ловко
маневрируя информированностью и дезинформированноетью людей. Все свои