"Джеффери Фарнол. Седина в бороду" - читать интересную книгу авторатеперь я окончательно убедился, что ты - истинное дитя.
Он взял ее прелестную, но сильную руку и, прежде, чем девушка успела понять для чего, склонился и поцеловал теплую ладонь. - Что ты делаешь! - в испуге воскликнула Ева. - Мне еще никогда не целовали руку... Сэр Мармадьюк поцеловал еще раз. - Спокойной ночи, - прошептала она, вырываясь. - Прощай, мой друг Джон. - Спокойной ночи, Ева-Энн! - Ты ведь придешь как-нибудь еще? - Непременно! Храни тебя Господь, дитя мое! - И тебя, Джон! - Ты будешь молиться за меня, Ева? - Каждый день! Прощай! Она легко сбежала к ручью, перешла поток по мостику, обернулась, взмахнула рукой и исчезла. Сэр Мармадьюк какое-то время в глубокой задумчивости смотрел на старинный дом, потом вздохнул и отправился в путь, прихрамывая сильнее, чем прежде. Он чувствовал, как с каждым шагом возраст все сильнее давит на плечи, и вскоре ему уже казалось, что он не моложе Мафусаила. Глава VI, в которой сэр Мармадьюк завтракает Сэр Мармадьюк проснулся от истошного петушиного крика под окном. Он источник столь оглушительных звуков. В эту минуту птица издала еще более громкий вопль. Завершив яростную руладу, петух холодно взглянул на джентльмена сначала одним круглым блестящим глазом, затем другим, презрительно выгнул шею и надменно удалился. Утро выдалось чудесное. За стенами сарая, послужившего сэру Мармадьюку спальней, суетливо кудахтали куры, однако их квохтание перекрывал мелодичный гам пробудившихся певчих птиц. И эти звуки не могли не радовать душу. Сэр Мармадьюк еще немного понежился на своем роскошном ложе из свежего сена, гадая о том, что же принесут ему ближайшие двадцать четыре часа. Потом он с наслаждением потянулся и, глубоко вдохнув бодрящий утренний воздух, испытал вдруг удивительную радость просто оттого, что он жив и солнечные лучи заливают сарай сквозь щели в потолке. Сэр Мармадьюк чуть было опять не погрузился в сладостный сон, но вдруг его все еще дремлющее сознание пронзила мысль, мысль весьма настойчивая, и сон как рукой сняло. Все существо нашего джентльмена охватило страстное, почти маниакальное желание: перед его мысленным взором возникла ярчайшая картина яичницы с ветчиной и хлеба с маслом. Аромат воображаемого кофе дурманил голову. Окончательно проснувшись, сэр Мармадьюк привстал и прислушался к совершенно новому, острому, а потому весьма удивительному и даже приятному для себя ощущению голода. Рот нашего героя наполнился слюной. Сэр Мармадьюк натянул сапоги и чуть не рассмеялся вслух. Радость переполняла его. Он вскочил, напялил сюртук и шляпу, взял в руки трость и отправился на поиски завтрака. Утреннее солнце озаряло все вокруг блаженным сиянием, из лесов и рощ, с каждого дерева и куста, с каждой ветки неслось жизнерадостное птичье пенье, |
|
|