"Элинор Фарджон. Я качаю свою детку (Сказка)" - читать интересную книгу автора

копались в своих палисадничках. А тем, у кого были родные, дочери и сыновья
помогали украсить делянку и возделать ее. Идя за миссис Гринтоп по дорожке,
Гризельда уже думала, какой из палисадничков отведен ее бабуле, и решала
посадить несколько стеблей горошка и кустик черной смородины на первые же
сбереженные пенни.
Один-другой посетитель прогуливались вокруг, останавливаясь перемолвиться
словом с наиболее интересным на вид пансионером. Приятного вида дама и умного
вида джентльмен остановились у двери Эмили Дин, которая сетовала вслух.
Эмили Дин, в свои сто один год, долго была предметом гордости в знаменитом
старом Приюте.
- Не верьте ей, - тараторила старая Эмили, глотая половину букв, - не
верьте ни единому слову. Ей девяносто девять, и ни днем больше. Вы на зубы ее
посмотрели? У нее их шесть, а у меня только два. И это она-то старше меня? Нет
уж, сэр, нет уж, мэм. Шесть у нее, и два у меня. Все ясно, как божий день!
- Доброе утро, Эмили. Что за беда приключилась? - спросила миссис Гринтоп.
- Доброго утра и вам, мэм. Старая миссис Кёфью, в ней вся беда. Это ей-то
сто десять лет? Девяносто девять, и ни днем больше. Здравствуй, Гриззи, ты
пришла забрать свою бабку домой? Чем скорее - тем лучше.
Гризельда тоже так думала, но миссис Гринтоп лишь улыбнулась:
- Нет, Эмили, Гризельда просто пришла проведать свою бабулю и посмотреть,
как ей здесь хорошо. - Потом она повернулась к даме и джентльмену, которых,
как видно, знала:
- Ну, Маргарет, ну, профессор, а вы уже видели миссис Кёфью?
- Замечательная старушенция! - сказал профессор.
- А что я вам говорила!
- Девяносто девять, и ни днем больше, - прошамкала Эмили.
Приятного вида дама по имени Маргарет ласково посмотрела на Гризельду:
- А это ее маленькая правнучка, которая была больна? Миссис Кёфью всё нам
про нее рассказала и про то, как она хорошо поет. Как ты теперь себя
чувствуешь, моя милая?
Гризельда присела перед ней:
- Хорошо, благодарю вас, мэм.
- А ты споешь нам, Гризельда?
- Да, мэм, - шепнула Гризельда застенчиво, ведь на самом деле она пела
лишь для своей бабули и для Малыша Ричарда.
- Как-нибудь в другой раз, - добавила миссис Гринтоп, к вящему облегчению
Гризельды. - А сейчас нам надо идти к ее прабабушке. Они ведь не виделись три
месяца. Не забудьте, мы ждем вас к обеду, Маргарет. Если придете пораньше,
увидите, как мы купаем Ричарда.
Потом они пошли дальше по солнечной дорожке и остановились на углу, и там
в своем собственном старом кресле-качалочке дремала у камина Прабабушка Кёфью.
Больше Гризельда сдерживаться не могла. Она бросилась к ней и крепко обхватила
свою бабулю руками, и миссис Кёфью открыла глаза и сказала:
- Здравствуй, Гриззи, вернулась, наконец? Что тебе наделали с твоими
волосами?
- Их остригли, бабуля, когда я болела.
- Мне так не нравится, - сказала старая дама. - Что это они тебя остригли
и меня не спросили. Сейчас мы пойдем домой?
- Ох, бабуля, - прошептала Гризельда.
Миссис Гринтоп опять пришла ей на помощь.