"Шеннон Фаррел. Дом там, где сердце " - читать интересную книгу автора

не было, - усмехнулась она.
- Почему? - удивленно спросил он.
- Ей нравился Августин, но других моих ухажеров она отшивала. Она
говорила мне, что я отыгрываюсь за свою непривлекательность тем, что таким
поведением привлекаю мужчин, заставляя оказывать мне особое внимание.
Локлейн фыркнул, почувствовав неожиданную вспышку ревности.
- А в чем же заключалось это особое внимание? - резко поинтересовался
он, и его глаза блеснули.
Мюйрин пожала плечами.
- Ну, танцевали, катались на лошадях, на охоту ездили, беседовали.
Локлейн заметно успокоился.
- Я не вижу в этом ничего плохого. Моя сестра занимается тем же самым,
и ее целомудрие при этом вне подозрений.
- Я рада это слышать. Приятно осознавать, что ты не какая-то
ненормальная. С вами приятно поговорить. Вы очень, как это, понимающий.
Сочувствующий. Вот Элис не разговаривает, она только отдает приказы, -
сказала Мюйрин и задрала нос, изображая свою сестру.
Локлейн рассмеялся, расстегивая верхние пуговицы рубашки, и откатил
одеяло на середину кровати.
- Когда-то я тоже знавал такого человека. Но теперь, кажется, начинаю
понимать, почему Финтри кажется столь непривлекательным. Чего не скажешь о
вас. Вы-то уж точно не уродливы.
Он покраснел и полностью сосредоточился на одеяле.
- Очень мило с вашей стороны. Думаю, все зависит от того, насколько
строгая семья, - размышляла Мюйрин, расстегивая пуговицы халата. - Хотите
верьте, хотите нет, но у богатства есть свои минусы, хотя, конечно, я не ищу
у вас сочувствия...
Она умолкла, чтобы собраться с мыслями.
- Какие же например, Мюйрин?
- Например, приходится постоянно, изо дня в день, играть одну и ту же
роль, - сказала она, забираясь в постель. - Я больше не хочу играть эту
роль. Я хочу просто быть собой. Я приняла предложение Августина, потому что
встретила человека, который, когда ухаживал за мной, дал мне почувствовать,
что я ему нужна. Я думала, что для него я важней всего на свете. Но ведь все
это тоже была игра?
Локлейн проглотил образовавшийся в горле комок и собрал все свои силы,
чтобы не потерять самообладание, не потянуться к ней и начать целовать и
ласкать ее.
- Я уверен, что все так и было. Это не было игрой, Мюйрин.
- Нет, Локлейн. - Мюйрин резко качнула головой, и ее черные локоны
рассыпались по подушке. - Барнакилла была и всегда будет важнее, скажете,
нет?
- Мюйрин, я не думаю...
- Давайте спать, а? - прервала его Мюйрин, натягивая одеяло на
подбородок и поворачиваясь к нему спиной.
Локлейн погасил масляные лампы, затем забрался в постель и наконец
закрыл глаза. Но образы Мюйрин - смеющейся, плачущей, находящейся в
отчаянии - не выходили у него из головы, и только спустя, казалось, целую
вечность он наконец погрузился в сон.