"Френк Фаррелли, Джеффри Брандсма. Провокационная терапия " - читать интересную книгу автора

терапевты провокационной терапии встают на позицию рационального подхода,
поскольку считают, что ответственность людей за свои поступки придает им
достоинство и надежду: "Ты можешь быть виновным, но имеешь право выбора и
можешь вылечиться, твоя жизнь станет другой. Ты не беспомощный слепец,
полная жертва "БЕССОЗНАТЕЛЬНОГО" (психологически изысканный термин 20-го
века для слова "дьявол"). Пока мы смеемся над наивной, ставшей классической
комедией Флипа Вильсо "Черт заставил меня сделать это", врачам смиренно
приходится кивать и соглашаться с пациентами, когда они заявляют: "Дьявол
внутри меня заставил сделать это".
Несколько слов о вине, стыде и страхе. Страх переживается, как "Я
сделал что-то ужасное и теперь боюсь, что вы накажете меня".Стыд - "Я сделал
плохое и боюсь вашего неодобрения." Вина - "Что я наделал, об этом сожалею,
ведь я хочу быть совсем не таким." В моем опыте клиенты, в своем
большинстве, переживали страх и стыд, но не вину. Единственным механизмом
психологической защиты являются установки: "Это не я. Это или МАТЬ, или
ОТЕЦ, или ОБЩЕСТВО". Или же "Я не делал этого", либо иная версия отрицания в
попытке спрятать лицо и избежать стыда. А ведь каждое отрицание - это тоже
выбор. (Представляет интерес тот факт, что основная масса клинической
литературы о взаимоотношениях мать-дитя написана теоретиками-мужчинами, при
этом не без основания матерей обвинили, что по их вине чаще всего происходят
функциональные расстройства в поведении больных).
Если клиент твердо намерен вылечиться, то терапевт рано или поздно и
независимо от того, какой теории он придерживается, должен будет внушить
больному: "Хватит валять дурака, включай скорость". Некоторые терапевты
пытаются сделать это деликатно, но в конце концов все же вынуждены сказать:
"Думаю, мы обсудили это на сто рядов, этого твоего дьявола, что сидит у тебя
внутри. Настало время тебе самому использовать то, чему научился".
Даже последователи и ученики Б.Ф.Скиннера вынуждены полагаться на выбор
и волеизъявление, несмотря на противоположные заявления Скиннера (О свободе
и достоинстве, 1971). Возьмем такой пример. Если пациент систематически не
посещает собраний и оправдывается, что "какая-то сопротивляющаяся сила не
пустила меня", ему приходится выбирать: либо освобождаться от этой силы
непредвиденных обстоятельств, либо прекращать лечение.
Если клиент не перестает твердить, что он "ничего не может поделать",
мы его запираем в лечебницу для душевнобольных или в тюрьму, либо же
общество подвергает остракизму. Его не выпустят из тюрьмы или будут лечить
как несостоятельного чокнутого до тех пор, пока он сможет что-то сделать. И
опять, некоторые терапевты рассуждают на этот счет, но общество просто
наводит рядок: "Если не можешь платить, убирайся!"
То, о чем мы говорили, можно легко изобразить в виде простой парадигмы:

1. Я НЕ ФУНКЦИОНИРУЮ
2. ПОТОМУ ЧТО
3. Я НЕ МОГУ
4. Я НЕ ХОЧУ

Клиент подчеркивает "Я не могу". Терапевт уверен, что клиент не хочет,
весело с ним соглашается и в попытке вызвать его на действие, реакцию делает
"мрачные сообщения психологического детерминизма, этим он хочет заставить
признать клиента, что тот просто не желает. Если же клиент признает 1 на