"Френк Фаррелли, Джеффри Брандсма. Провокационная терапия " - читать интересную книгу автора

"отвечайте" и поинтересовался, что ей более всего помогло. Она поколебалась,
а потом, посмотрев мне в глаза, сказала: "Давайте скажем так: мне не хочется
совершать каждую неделю путешествие в 300 миль, чтобы стать самой собой".
Барт Старр, который в начале 60-х годов был защитником в футбольной
команде Green Bay Packer, вспоминал как однажды, будучи в эпицентре игры,
вдруг почувствовал, словно пелена спала с глаз, и он явственно увидел защиту
противника. Мне пришло в голову, что это описание точно передает мой
собственный профессиональный опыт с больными, как будто пелена спадает, как
будто кто-то включает свет, словно долго исследуемый мною клинический случай
вдруг приобретает сфокусированный объем.
Каждое новое открытие приводило меня в трепет, но иногда накатывало и
отчаяние; хотелось все бросить, ибо я считал, что немногие, кроме моих
единомышленников -физиологов (Фореста Орра, Чарли Труа, Элин Роберте, Джины
Генделин, Джо Билледо) говорили "на моем языке" и позволяли себе понять, о
чем же я, черт возьми, толкую.
Иногда мне помогало замечание Торо: "Если человек не идет в строю в
ногу со всеми, возможно, он слышит другого барабанщика. Пусть он шагает под
музыку, которую слышит, только в другом месте". Иной раз оно казалось мне
верхом поэтической глупости. Звучит красиво, но внутренним взором я часто
представлял такую картину, будто я марширую вдоль одной дороги, в то время
как весь мир идет по другой. От этого "моя музыка" превращалась в какофонию
и я чувствовал себя бегущим за людьми с криками: "Эй, парни, подождите
меня!" Сказать, что я чувствовал себя временами изоляции - не совсем
правильно. Я не чувствовал себя покинутым, так как знал, что самостоятельно
выбрал эту "дорогу". Иногда мне казалось, что мне навязали ее, что за спиной
у меня непомерный груз. Бременами я просто сходил с ума, чем досаждал Джун,
и это был просто ад!
Однако с каждой новой находкой кусочка шарады я испьггывал одинаковые
чувства: подъем и возбуждение, невероятную "удачливость" и везение. Вместе с
тем у меня было сильное чувство, что я справедливо заслужил все это, я знал,
что кусочки шарады должны сойтись. Я делился своими "находками" с Джун и
коллегами, демонстрируя последним на сеансах с пациентами, как эти "кусочки
сходятся". Мы подолгу все это обсуждали и спорили до изнеможения. А затем
снова шли в комнату для бесед, нашу лабораторию", и проверяли свои
предположения на возможно большем количестве пациентов, на группах, семьях и
отдельных больных, проверяли до тех пор, пока я не приходил к уверенности,
что все кусочки идеально сходятся, что данная версия верна для многих
клинических случаев.
Реакция на мои открытия у коллег была неоднозначными. Одни поощряли и
поддерживали меня, другие вежливо интересовались и недоумевали, третьи
разделяли мои восторги. Четвертые же справедливо возмущались моими
догматическими предположениями и заявками на "правду". Джек Теплинский,
молодой психиатр из группы Роджерса, однажды спросил меня раздраженным
тоном, когда же я, наконец, покажу хоть чуточку профессиональной скромности.
На что я возразил: "Еще не могу себе позволить. Если бы мне было 60 лет, мои
книги были бы переведены на энное количество языков, и я бы был удостоен
такими же почестями, как Карл, тогда и я смог бы быть мягким, спокойным и
сдержанным научным работником." Он рассмеялся и дружески заметил: "Когда
тебе будет 60, Фрэнк, ты ко всему будешь относиться с пониманием". Тогда я
понял, что получаю пожалуй, больше уроков от людей, которые не согласны со