"Джозеф Шеридан Ле Фаню. Призрак и костоправ" - читать интересную книгу автора

себе в постель, а оставаться в зале одному как перст вовсе ему не улыбалось.
- Ну, так тому и быть, - говорит мой отец. - Не стану беднягу
тревожить. Не по-дружески это как-то, не по-людски, - говорит он, -
досаждать человеку, когда его сон сморил. Хорошо бы только, - говорит он, -
заодно с ним храпака задать.
И тут он принялся расхаживать взад-вперед по гостиной и бормотать
молитвы, пока не взмок с головы до пят - не при вас, ваша милость, будь
сказано. Но от молитв оказалось мало проку, и потому волей-неволей пришлось
моему отцу выцедить примерно с пинту горячительного, чтобы хоть капельку
успокоиться.
- Эх, - говорит он, - вот бы и мне так вольготно устроиться, как Ларри.
А не попробовать ли, - говорит он, - вздремнуть? - И с этими словами
придвинул большое кресло поближе к Лоренсу, да и устроился в нем поудобнее.
Однако вот о какой странной штуке я забыл упомянуть. Мой отец никак не
мог, сколько ни старался, не взглядывать изредка на картину, и всякий раз
ему мерещилось, будто глаза с портрета за ним следят и, мигая, вроде как его
провожают, куда бы он ни двинулся.
- Так-так, - говорит он, едва в этом уверился, - вот не повезло, так не
повезло, не миновать мне сегодня беды, раз уж я угодил в это проклятое
место, - говорит он, - но от перепуга теперь никакой пользы, коли помирать,
так помирать храбро, - говорит он.
Да, ваша милость, мой отец уж постарался изо всех сил держаться
молодцом, и ему раза два-три даже показалось, будто он совсем засыпает,
однако уснуть ему мешала буря: большущие вязы за окном стонали и скрипели
под ветром, который выл и ревел в дымоходе. Один порыв был до того свирепый,
что можно было подумать - стены замка вот-вот рухнут до основания. И вдруг
все вмиг улеглось - и стало тихо-тихо, будто в июльский вечер. Да, ваша
милость, не прошло и трех минут, как моему отцу послышался какой-то шорох со
стороны камина; отец чуточку приоткрыл глаза и явственно увидел, как старый
сквайр выбирается из картины: плащ он скинул с плеч, а сам ступил на
каминную полку - и потом спрыгнул на пол. Так вот, осторожный старый
негодник - отцу подумалось, что подлее этой выходки и быть не может, -
прежде чем приступить к разным пакостям, замер на минутку и прислушался,
крепко ли оба они с Ларри спят, а когда достоуверился, что все тихо и мирно,
протянул руку к бутылке виски, ухватил ее и одним махом опрокинул в себя
чуть ли не целую пинту. И затем, ваша милость, этаким образом подкрепившись,
осторожненько поставил бутылку на прежнее место - аккурат туда, где она и
стояла. После чего призрак как ни в чем не бывало взялся мерить зал шагами с
таким трезвым и внушительным видом, будто сроду не вытворял ничего
подобного. И всякий раз, когда он проходил мимо моего отца, от него
нестерпимо разило серой, и вот тогда у отца душа по-настоящему ушла в пятки:
уж он-то в точности знал, что ад именно серой провонял насквозь - прошу
прощения у вашей милости. Во всяком случае, он частенько слышал об этом от
преподобного отца Мэрфи, который уж наверняка знал, что к чему; теперь-то он
тоже на том свете - упокой его душу, Господи! Что ж, ваша милость, мой отец
крепился, как только мог, до тех пор, пока призрак не приблизился к нему
вплотную - и тут запах серы ударил ему в ноздри с такой силой, что дыхание у
него перехватило, он раскашлялся безо всякого удержу и едва не вывалился из
кресла, в котором сидел.
- Хо-хо! - говорит сквайр, остановившись в двух шагах от моего отца и