"Дж.Шеридан Лэ Фаню. Кармилла " - читать интересную книгу автора

Мы сидели с нею у одного из высоких окон гостиной, когда во двор замка
вошел через подъемный мост бродяга, мне хорошо знакомый. Он к нам обычно
наведывался раза два в год.
У него было длинное угловатое лицо горбуна с острой черной бородкой и
ухмылкой от уха до уха, обнажающей белые клыки. Желтое, черное, красное
тряпье облекало его; на перевязях, ремнях и подпоясках болтались
всевозможные побрякушки. За спиной у него висел волшебный фонарь и два
короба: в одном, я знала, была саламандра, в другом - мандрагора. Отец очень
смеялся над этими чудищами, искусно сшитыми из резаных чучел обезьян,
попугаев, белок, рыб и ежей. Была при нем скрипка, колдовской ящик, две
рапиры и маски у пояса, еще какие-то мешочки и сумки; в руке он держал
черный посох с медными ободьями. За ним бежал по пятам приблудный пес; у
моста он вдруг замер и жалобно завыл.
Между тем бродяга остановился посреди двора, приподнял свою невиданную
шляпу и отвесил нам церемоннейший поклон, рассыпавшись в комплиментах на
смехотворном французском и гаком же немецком наречиях. Потом он извлек свою
скрипку и запиликал на ней, весело припевая вовсе не в такт и отплясывая с
такими дурацкими ужимками, что я не могла не рассмеяться, несмотря на
заунывный песий вой.
Он, ободренный, подскочил к окну, ухмыляясь и паясничая, со шляпой в
левой руке и скрипкой под мышкой, тараторя без умолку:
обещал позабавить нас чудесами проворства и ловкости рук, предлагал на
выбор диковинки, которых, по его словам, у него было видимо-невидимо.
- Да вот не угодно ли купить амулеты против упыря, который, слышал я,
волком рыщет по здешним лесам, - сказал он, обронив шляпу на плиты. - Кругом
люди мрут, а мой талисман обережет вас как нельзя лучше: приколите его к
подушке и хоть смейтесь упырю в лицо.
Талисманы оказались полосками пергамента с кабалистической цифирью и
диаграммами, и мы с Кармиллой тут же ими обзавелись,
Он глядел на нас снизу вверх, а мы улыбались ему; я-то во всяком
случае. Его пронзительные черные глаза точно что-то вдруг разглядели, и он
раскрыл кожаную сумочку со стальными инструментами.
- Изволите видеть, сударыня, - обратился он ко мне, - я ведь еще и зубы
врачую. Да чтоб тебя, псина! - прикрикнул он. - Замолкнешь ты или нет? Ишь,
развылся - барышням ничего не слышно! У вашей любезной, прекрасной подруги
вырос такой длинный острый клык, сущее шило, игла, ха-ха-ха! Глаз у меня
верный и зоркий, я снизу увидел и думаю - барышне-то во рту, небось,
неудобно, а я вот он, вот у меня напилочек, бородочка, щипчики, я живенько
сточу и скруглю этот зубик, с позволения барышни, и будет он не как у рыбки,
а под стать молодой красавице. Э-гей! Неужто барышня обиделась? Я ведь со
всем почтением, я - чтобы сделать как лучше!
А барышня и правда, отпрянув от окна, яростно сверкнула глазами.
- Бездельник, негодяй - как он смеет нас оскорблять? Где твой отец? Я
этого так не оставлю! Да мой отец велел бы вздеть его на дыбу, исполосовать
кнутом и заклеймить на память!
Она отошла шага на два и опустилась в кресло, но едва обидчик исчез из
виду, как внезапный гнев ее улетучился, голос стал прежним, и дерзкий горбун
с его ужимками был забыт.
Отец вернулся не в духе. Он рассказал нам, что объявилась третья жертва
той же загадочной хвори. Сестра молодого крестьянина из нашего поместья,