"Ориана Фаллачи. Ярость и гордость (антиисламский памфлет) " - читать интересную книгу автора

живьем еретиков. Но прошло очень много времени, и с тех пор мы стали
немножко более цивилизованными, и сынам Аллаха тоже следовало бы понять, что
так поступать не следует. Но они же поступают! После нечистых молодых мужчин
они убили десятилетнего ребенка, который, чтобы спасти одного из осужденных,
своего брата, бросился на палачей. "Не-бейте-брата, не-бейте-бра-та". Они
раздробили ему голову каблуками тяжелых башмаков. Не веришь? Прочти мой
репортаж или репортажи французских, немецких и британских журналистов,
которые тоже были на месте. Более того, посмотри на фотографии, снятые одним
из них. Немцем. Но я все это рассказываю вот зачем. Как только казнь
закончилась, две тысячи верующих (многие из них - женщины) покинули трибуны
и спустились на поле. Но не беспорядочно и возбужденно, а степенно, в очень
торжественной манере. Они построились в колонну, торжественно достигли сцены
побоища и, не прерывая свое бормотание: "Аллах Акбар, Бог велик, Аллах
акбар", - прошли по трупам. Они превратили трупы в ковер раздробленных
костей. Превратили тела в грязь, как башни-близнецы.
Я могла бы продолжать и продолжать рассказ о чудовищных историях. Я
могла бы рассказать случаи, о которых никогда не писала в репортажах. Потому
что, знаешь, в чем проблема таких людей, как я? Тех, кто видел слишком
много? Проблема в том, что в какой-то момент мы привыкаем к ужасам. Не
хочется описывать ужасы, будто пережевывать старую жвачку... и мы просто
оставляем эти вещи на задворках памяти. О жестокости полигамии,
рекомендуемой Кораном и никогда не порицаемой "стрекозами", я могла бы,
например, вспомнить рассказ Али Бхутто, пакистанского премьер-министра,
которого потом повесили политические противники, активные мусульмане. Я была
хорошо знакома с Али Бхутто. Чтобы взять у него интервью, я пробыла с ним
бок о бок две недели. И как-то вечером в Карачи, без какого бы то ни было
подстегивания с моей стороны, он рассказал мне историю своей первой
женитьбы, женитьбы, отпразднованной, несмотря на его отчаяние ("Я не хочу
жениться, я не хочу", - твердил он тогда), когда ему не было еще и
тринадцати лет. Жена была красивая кузина, зрелая женщина почти тридцати
лет. Он рассказывал и плакал. Слезы скользили у него по носу и попадали на
губы, а он их слизывал. Но потом он попросил меня убрать некоторые детали из
рассказа. Я убрала, потому что всегда испытывала глубокое уважение к тайнам
людей. Включая врагов и глав государств. Более того, я всегда ощущала
сильную неловкость, когда они говорили о глубоко личном. Видел бы ты, как
поспешно я оборвала Голду Меир, когда она начала рассказывать, до чего
недоволен был ее муж из-за ее страсти к политике. "Голда, вы уверены, что
хотите говорить со мной об этом?" Но пару лет спустя я встретила Бхутто
снова. Я встретила его в Риме, в книжном магазине, случайно. Оба
обрадованные неожиданной встречей, мы пошли выпить чаю, во время чаепития мы
начали говорить об исламе, и неожиданно он воскликнул: "Я был не прав, когда
просил вас убрать детали моей первой женитьбы. Следовало бы рассказать всю
историю целиком". Вся история целиком началась с того, что его
шантажировали, заставляя жениться. Когда он кричал: "Я-не-хочу-жениться
я-не-хочу!" "Если ты женишься, мы подарим тебе ролики и крикетные клюшки,
которые ты так просишь", - ответили ему. Потом был свадебный прием, в
котором невеста не участвовала, потому что мусульманская женщина не может
принимать участие ни в одной публичной церемонии, даже в собственной
свадебной. Потом свадьба должна была завершиться, но не завершилась первой
брачной ночью. "Я даже не пытался. Несмотря на внешность, я действительно