"Юлий Файбышенко. Дело часовщика" - читать интересную книгу автораударяя кулаком по ставням наглухо прикрытых окон.
- Миш, - уюваривал Клешков, - да чего ты... - Запрятались, забились гады! - цедил Фадейчев, отшвыривая какие-то железки с мостовой. - Ребята против панов кровь проливают, а эти себе бока у печей поджаривают и только и мечтают, как обмануть Советскую власть! - Да ладно, Миш, - говорил Клешков. - Чего ты, раньше этого не знал? Обыватели! - Рубить их надо! В капусту! - свирепствовал Мишка и снова бил по ставне или калитке. У здания сельсовета одиноко горел фонарь и томился часовой, подремывая над своей винтовкой. - Эй, - заорал Мишка, когда они подошли, - завтрашний день проспишь! Солдат дернулся и ошалело уставился на них. - Ты чего? Проходи, проходи! - У, рыло самоварное! - ощерился Мишка, останавливаясь против него. - Ты спать сюда поставлен или от контры стеречь? - Иди, иди, - сказал часовой и пошевелил винтовкой. Тогда Мишка вообще сорвался с цепи. - Ты чего меня пугаешь, селедка немытая? - завопил он на последней ноте своего фальцета. - Убери свою пукалку, гад, а то я счас не знаю, что с тобой сделаю! - Миш, пошли! - тянул его за локоть Клешков. У Мишки не поймешь, с чего иногда начиналось такое, и тогда никто не знал, как его усмирить. - Пузо подбери, пехота! - орал Мишка. - В армию его взяли, а он все как - Аида, Миш! - Клешков насильно поволок Мишку от часового, а тот вдруг принялся свистеть в свисток. Клешков втянул Фадейчева за угол, а свисток все заливался. Слышался топот - видно, бежал патруль. - Быстрей! - сказал Клешков, и они побежали. - Ну и неуемная ты голова. Фадейчев, хрипя на бегу, вдруг захохотал. - Ты чего? - спросил Клешков. - Да из-за этого... Раззявил рот! Надо было взять да заарестовать нас обоих. На тихой окраинной улочке они остановились. Брехали собаки, с хрипом дышал Фадейчев. Они немного постояли отдыхая. - Пошли, - сказал Мишка, и они зашагали вдоль канавы к полурастасканному дырявому забору, за которым тускло светился тоненькими полосками между ставен Маруськин дом. Маруська открыла только после долгого стука. - Ктой-то? - спросила она, показываясь в проеме за приоткрытой на цепочке двери и подымая лампу. - Ой, - отшатнулась она, - опять с обыском? Вот я напишу в губернию, как мне жить не дают! - Да открой, Марусь, - сказал Мишка, вставляя ногу между дверью и косяком. - Мы к тебе без дела... Так! - А ну убери ногу, идол! - завопила Маруська. - Говорю - не открою, значит, не открою! - Да угомонись, Марусь! - снова попросил Мишка. - Мы выпьем и уйдем |
|
|