"Юлий Файбышенко. Дело часовщика" - читать интересную книгу автора

ударяя кулаком по ставням наглухо прикрытых окон.
- Миш, - уюваривал Клешков, - да чего ты...
- Запрятались, забились гады! - цедил Фадейчев, отшвыривая какие-то
железки с мостовой. - Ребята против панов кровь проливают, а эти себе бока у
печей поджаривают и только и мечтают, как обмануть Советскую власть!
- Да ладно, Миш, - говорил Клешков. - Чего ты, раньше этого не знал?
Обыватели!
- Рубить их надо! В капусту! - свирепствовал Мишка и снова бил по
ставне или калитке.
У здания сельсовета одиноко горел фонарь и томился часовой, подремывая
над своей винтовкой.
- Эй, - заорал Мишка, когда они подошли, - завтрашний день проспишь!
Солдат дернулся и ошалело уставился на них.
- Ты чего? Проходи, проходи!
- У, рыло самоварное! - ощерился Мишка, останавливаясь против него. -
Ты спать сюда поставлен или от контры стеречь?
- Иди, иди, - сказал часовой и пошевелил винтовкой. Тогда Мишка вообще
сорвался с цепи.
- Ты чего меня пугаешь, селедка немытая? - завопил он на последней ноте
своего фальцета. - Убери свою пукалку, гад, а то я счас не знаю, что с тобой
сделаю!
- Миш, пошли! - тянул его за локоть Клешков.
У Мишки не поймешь, с чего иногда начиналось такое, и тогда никто не
знал, как его усмирить.
- Пузо подбери, пехота! - орал Мишка. - В армию его взяли, а он все как
в деревне...
- Аида, Миш! - Клешков насильно поволок Мишку от часового, а тот вдруг
принялся свистеть в свисток.
Клешков втянул Фадейчева за угол, а свисток все заливался. Слышался
топот - видно, бежал патруль.
- Быстрей! - сказал Клешков, и они побежали. - Ну и неуемная ты голова.
Фадейчев, хрипя на бегу, вдруг захохотал.
- Ты чего? - спросил Клешков.
- Да из-за этого... Раззявил рот! Надо было взять да заарестовать нас
обоих.
На тихой окраинной улочке они остановились. Брехали собаки, с хрипом
дышал Фадейчев. Они немного постояли отдыхая.
- Пошли, - сказал Мишка, и они зашагали вдоль канавы к
полурастасканному дырявому забору, за которым тускло светился тоненькими
полосками между ставен Маруськин дом.

Маруська открыла только после долгого стука.
- Ктой-то? - спросила она, показываясь в проеме за приоткрытой на
цепочке двери и подымая лампу. - Ой, - отшатнулась она, - опять с обыском?
Вот я напишу в губернию, как мне жить не дают!
- Да открой, Марусь, - сказал Мишка, вставляя ногу между дверью и
косяком. - Мы к тебе без дела... Так!
- А ну убери ногу, идол! - завопила Маруська. - Говорю - не открою,
значит, не открою!
- Да угомонись, Марусь! - снова попросил Мишка. - Мы выпьем и уйдем