"Юлий Файбышенко. Троянский конь" - читать интересную книгу автора

Бетина, - наше дело служить им, рожать, вынашивать, воспитывать юных, чтобы,
того гляди, и они опять полезли в какую-нибудь новую свару.
У Полины кружилась голова. Она кивнула Бетине и подумала, что, кажется,
пора уходить. Но тут она поймала взгляд гестаповца, тот смотрел через стол
на Бергмана. У Кранца на лице было охотничье, хищное выжидание. Казалось, он
выслеживал Руппа. Голова у Полины сразу перестала кружиться. А Бергман
разговаривал с Бетиной.
- ...Да, мадам, - отвечал он ей на какой-то вопрос, - раненые и больные
похожи друг на друга. Русские, может быть, чуть терпеливее наших.
- Дикари всегда терпеливее к боли, - сказал фон Шренк, - кроме того,
они храбрее. Вспомните американских индейцев.
- Господа, - сказал, хмурясь, Бергман, - что за разговоры при дамах?
- О дьявол! - закричал фон Шренк, смеясь и протягивая бокал через
стол. - Фрау Мальцов! Простите меня, старого кретина! Я забыл... Но неужели
если наши армии воюют, то и мы в состоянии войны? Выпьем, фрау, за русскую
храбрость, вы тоже русская, и вы тоже храбрая...
- Я не буду пить за русских! - сказал Кюнмахль, он поглядел на Полину
осоловевшими глазами и выпустил из огромной ладони бокал. Тот ударился о
стол, опрокинулся и разлился. Кюнмахль сидел, раздвигая и сжимая пальцы,
точно готовился кого-то задушить. Огромные с выступившей вязью вен руки его
были отвратительны.
- Я не буду пить за русских, - Кюнмахль встал, - я буду их бить, что
уже целый год и делаю. И я никому не позволю лупцевать моих ребят только за
то, что они пристрелили какого-то паршивого гаденыша, бросающего в нас
гранаты! Ты слышишь, Бергман?
Бергман смотрел на него через стол. Он был изжелта-бледен, но спокоен.
Бетина морщилась, ей был неприятен скандал, грозящий испортить вечер. Не
торопясь и застегивая мундир, встал фон Шренк. У него было холодное и
властное лицо.
- Штурмбаннфюрер Кюнмахль, - сказал он, брезгливо глядя на эсэсовца.
Тот продолжал пялиться через стол на Бергмана. - Штурмбаннфюрер Кюнмахль! -
зазвенел металлом голос фон Шренка.
Кюнмахль вытянулся. Свирепость сошла с его лица. Теперь оно стало
грубым и простоватым лицом солдата.
- Давайте на сегодня расстанемся, Кюнмахль, - диктовал фон Шренк, - и
советую вам читать как можно больше романов. Там иногда сообщается, как
положено вести себя за столом. И в особенности в обществе женщин. До
свидания, Кюнмахль!
Штурмбаннфюрер повиновался.
- И это немецкий офицер, - сказала Бетина, вставая, - давно уже я не
видела ничего подобного.
- Бетина, - попросил фон Шренк, - давайте отнесемся к этому как к
медицинскому явлению. На фронте так бывает.
- Но здесь не фронт! - сказала, садясь, Бетина. - Это мой муж на
фронте. А здесь глубокий тыл.
- В России не бывает глубокого тыла, - сказал Кранц, молча наблюдавший
предыдущую сцену. - Здесь у всех напряжены нервы, фрау Эммих. И я понимаю
Кюнмахля. Как перед этим я понял Бергмана. Я понял вас, господин майор. У
вас тоже был нервный срыв, не так ли?
- Вы умница Кранц, - протянул к нему через стол свой бокал фон Шренк. -