"Юлий Файбышенко. Троянский конь" - читать интересную книгу автора

выстрелила, выпрямляясь.
- Вот какое дело, - сказал Редькин, - я сейчас вторую разведку посылал
на тот берег...
- А первая что? - спросил Борис.
- Нету больше первой, - бормотнул Редькин и затряс головой, - нету!
Обложили нас доктор, понял? Обложили со всех сторон.
- На том берегу?..
- Егеря. Разведку мою вырезали без звука.
- Так... - сказал Борис. - Что же делать?
- Делать! - Редькин сплюнул, стиснул зубы, и на лице его появилось
выражение жестокого упрямства. - Будем делать... Только скажи ты мне, как
идти на прорыв, когда на мне двадцать один раненый? Сто двадцать
боеспособных, и из них почти пять десятков в носильщиков обратить?
Он повернулся и почти побежал, увязая в оранжевом ковре опавших
листьев. Медленно Борис подходит к Коппу. Тот смотрит на него. Светлые его
глаза тревожно мигают.
- Фертиг, Копп, - говорит Борис, - будем зашивать.
Копп внимательно смотрит на раненого, тот стонет, лицо его сверкает от
пота, боль сушит губы, глаза, когда он разнимает веки, блестят горячечно и
беспамятно. Скорее всего парень не выживет, но если не зашить, он умрет
обязательно - к ночи надо будет переносить его, а переноска с раскрытой
раной - смерть!
- Следующего, - говорит Борис.
С того берега реки раздается пулеметная очередь. Только что двигавшийся
и живший лагерь мгновенно смолкает.
- Что это? - спрашивает Надя. На побледневшем лице ее особенно четко
сейчас выделяются веснушки.
- Фрицы? - приподымаясь на носилках, спрашивает раненный в бедро
мальчишка лет семнадцати. - Доктор, фрицы, а?
И вдруг взрывается паника.
- Немцы на той стороне! - кричит чей-то сиплый, отчаявшийся голос.
Прямо на носилки несутся лошади. Комья земли летят из-под копыт,
обезумевшие глаза, разметанные гривы. Кто-то кричит, возникает стрельба.
Навстречу коням бросается Копп с огромной дубиной. Он взмахивает ею, и
лошади, отпрянув и подмяв молоденькие березки, несутся назад, за ними бежит
бородач, причитая:
- Да стойте, ироды! Сказились, что ли! Да остановитесь, матери вашей
гроб!
Грохает взрыв. Эсэсовцы передвинули на поляну минометы. Дело принимает
печальный оборот. Однако обстрел из минометов не подхлестывает панику, а
останавливает ее. Кто бежал, прилег, пока лежал, успокоился. Редькин и
Шибаев ползают между стволов берез, разговаривают с лежащими.
Трепанация черепа идет своим чередом. То, как спокойно орудуют Репнев и
Копп, тоже действует успокаивающе на партизан. Подходит, не обращая внимания
на разрывы, Редькин.
- Товарищ доктор, как кончишь операцию, вон к тем трем березкам на
военный совет.
Борис кивает, не отрываясь от своего дела. Странный человек этот
Редькин: разве можно разговаривать с хирургом на операции?
- Надя, - говорит он, - надо выстирать и надеть халаты. То, что мы