"Юлий Файбышенко. Троянский конь" - читать интересную книгу автора

Борис засмеялся.
- Товарищ командир, я был оставлен в землянке в лесу с девятью
ранеными. Немцы делали облаву. Все раненые лежат белые, ждут. Я сижу с
пистолетом. Открывается дверь, скатывается вот этот немец. Я целюсь. Он
кричит: "Найн! Нихт шиссен!" Сбрасывает с себя сумку с санитарным крестом,
отдает мне винтовку и начинает осматривать раненых. Наверху шум. Он
подмигивает мне, берет винтовку, выходит наверх. Я до того ошалел, что не
успел ничего предпринять. Там, наверху, немцы разговаривают. Слышу, он
докладывает: "Герр обер-лейтенант, все сооружения на поляне проверены лично.
Никого не обнаружено". Немцы уходят, через два часа является Ганс с целой
корзиной провизии. Так и остался у нас. Дезертировал. Он не немец, австриец.
Так что это наш партизанский фриц.
Редькин засмеялся.
- Партизанский фриц - ловко! Ну черт с ним. Малый свой, сразу видно.
Вот что, доктор, сколько ты мне людей поднять сможешь?
- Двадцать один на носилках - это тяжелые. Из них мало кто оправится
меньше чем через три недели! А те, что ходят, тех подремонтируем, но не
сразу. У меня сейчас три срочные операции. Одному надо извлечь пулю из
живота, другому из черепа, а третий совсем плох.
- Почти треть отряда потеряли, доктор! - сказал Редькин и зажмурился. -
Двадцать семь человек убито или без вести пропало. Двадцать один тяжелый, да
столько же раненых в строю. Что-то долго разведка не возвращается! - перебил
себя Редькин, и его дымчатые глаза вспыхнули. - Заснули, что ли?
Он ушел. Шумели вокруг березы. Голые их ветки потрескивали от ветерка.
Его холодноватые волны расшибали душное дыхание болота над березняком.
Вокруг негромко переговаривались люди, стонали раненые. Борис подошел к
растянутому брезенту, заменявшему операционный стол. Надя ждала с кружкой
воды. Он вымыл руки, накрепко вытер их, потом промыл марганцовкой. То же
самое сделали Надя и Копп. Принесли покрикивавшего обросшего парня лет
двадцати. Копп скинул шинель, в одном мундире ловко подготовил раненого.
Пуля порвала кишки, в ране было полно грязи - клочьев одежды, каких-то
крошек. Борис вздохнул и поднял отточенную финку. Началась операция. Копп
повиновался каждому движению Репнева. Надю пришлось сразу же отстранить. Она
не понимала не только знаков, но и некоторых приказов. Раненый стонал. Борис
чистил, выскребал омертвевшую ткань, искал в раскромсанном теле пулю.
Прорваны ткани желудка, повреждена печень. С трудом удалось остановить
кровотечение. Вычистив рану, обнаружил наконец и извлек пинцетом свинцовый
круглячок. Вот она - смерть. На этот раз пока она не достигла своей цели.
Кажется, парень выживет. Но неисповедимы пути господни, что-то еще будет?
Пульс редкий, слабого наполнения. "Зашивать или оставить пока чистой? -
решал Борис задачу, глядя в полость раны. - Пока полностью зашивать не
стоит".
Они стянули и протампонировали рану, и в это время подошел Редькин.
- Доктор! - позвал он.
Борис, с трудом оторвавшись от дел, подошел.
- Много у тебя работы? - спросил Редькин, как-то странно кося и не
глядя в глаза.
- Много, - ответил Борис, - не знаю даже, как успею до вечера.
- Вот и я не знаю, как успею до вечера, - сказал Редькин, - а вечером
уходить надо. - Он согнул и выпустил ствол молодой березки, она упруго