"Александр Александрович Фадеев. Рождение Амгуньского полка" - читать интересную книгу автора

сказал? - Голос Семенчука дрожал от деланного гнева. - Мы, что целый год
страдали в сопках, падали под пулями, топли в болотах, кормили мошкару, мы,
оказывается, предатели революции! А они, что пришли на готовенькое, надели
френчи и сели на наши шеи, они - спасители... Убирайся вон! - рявкнул он
злобно.
Его толстая шея вздулась багровыми жилами, и широкое скуластое лицо
налилось кровью.
Челноков схватился за револьвер и шагнул к командиру.
- Если ты думаешь на этом сыграть... - сказал он со зловещей
сдержанностью, но грозный рев заставил его повернуться к массе. Отовсюду,
где только виднелись люди, смотрела на комиссара стальная щетина неумолимых
ружейных дул.
- Уйди-и!
Челноков принял руку с кобуры и несколько мгновений изучал толпу. Из-за
каждого дула впивались в него горящие угрозой и ненавистью глаза.
Челноков опустил голову и медленно сошел с завалинки.
- Красные! - крикнул Семенчук. - Я всегда был с вами, а вы со мной...
Слушай мою команду! Построиться!
Винтовки опустились одна за другой. В толпе зашныряли ротные командиры.
- Первая рота, собира-айсь!
- Вторая рота!
Резкие выкрики команд казались неуместными под мохнатыми елями в
распущенной массе голодных людей и тотчас же глохли где-то в заржавленном
мхе карчей. Роты строились наспех, как-нибудь, и уползали в чащу по грязной
дороге. Оседланная лошадь комиссара неистово ржала и металась на привязи.
Под сотнями ног трещал низкорослый ельник.
- Винтовки хоть бы на плечо взяли... - неуверенно предложил кто-то.
- Во-от еще, на плечо! - гудели недовольные голоса. - Мы и на ремне
донесем. Старый режим, што ли?
- Покомандовали ужо над нами, будя!
Оставшийся у зимовья комиссар слышал в удаляющихся голосах нотки
радостного возбуждения и наивной, почти детской уверенности в окончании всех
бед и страданий на эхом свете.
Его лошадь запуталась в поводу и, вспенив губы, жалобно фыркала.
- Тише ты-ы! - сердито закричал Челноков.
Он несколько раз ударил ее хлыстом по крутому заду и выругался самыми
скверными словами, какие только знал. Неизбежный вопрос - что делать? -
сверлил уставшую голову. Он сел на завалинку и стал размышлять. Это было не
очень приятное и не легкое занятие. Комиссар не спал уже около двух суток! В
висках стучало. Он сжимал голову большими шершавыми ладонями, и его сухие и
ломкие, как старая оленья шерсть, волосы топорщились на голове. Фуражка
защитного цвета лежала у ног, и в ней хозяйничали рыжие болотные муравьи.
Шум шагов и людские голоса давно уже замолкли вдали. Только в ольховнике у
ключа робко посвистывали мелкоглазые рябчики. На левом фланге красного
фронта комиссар Амгуньского полка был совершенно одинок.
Он медленно расстегнул кобуру и вытащил наган. Долго с интересом
наблюдал, как ленточкой отливает смазанная вороненая сталь, и так же
серьезно и вдумчиво взвел холодный курок. Однако он не выстрелил сразу, а
решил еще подождать и подумать. Он привык отрезать только один раз, но зато
после семикратной примерки.