"Александр Александрович Фадеев. Рождение Амгуньского полка" - читать интересную книгу автора

защищают... Пущай Челноков сам повоюет... с рыбой со своей, с тухлой...
И из человеческого месива, где озлобленные лица, обдрипанные шинели,
штыки, патронташи, подсумки и мокрые ветви загаженного людьми ельника
сливались в одно оскаленное щетинистое лицо, неслось:
- За Амур! За Амур!
- Довольно!
- Ну, как вы попадете за Амур? - стараясь быть спокойным, говорил
Челноков. - Через фронт нам не пройти - раз. Через Хорские болота и подавно
не пройти. Остается Уссури. Как вы через нее переправитесь? Пароходов ведь
нет...
- Вре-ошь! - кричали из толпы. - Омманываешь... Есть пароходы... А
грузы на чем эвакулируют? Сволочь!
- Этот пароход вас не возьмет...
- Мы сами его возьмем...
- Он всегда и так перегружен...
- Разгру-узим... Вот невидаль, подумаешь!
- Так ведь не в этом суть, - не сдавался Челноков. - Ведь мы оголяем
фронт. Из-за нашего ухода вся область пропадает...
- А что мы - сторожа? - надсаживался лохматый детина. - Чего вы
приморцев не держали? Небось в тылу сидят, одеты и обуты... Одних штабов,
как собак, расплодилось...
- Верно, Кирюха... В тылу... галифеи шириной в Амур распустили.
Масса не слушалась комиссара. Вчера, ругаясь с ним из-за продуктов, она
еще чувствовала в нем силу и нехотя подчинялась ей. Это не было, как в
прежние дни, сознательное уважение к старшему товарищу, а просто последние
остатки робости перед начальством. Они проявлялись тем сильней, чем
независимей, храбрей и строже держался начальник. Но сегодня это уже не
помогало. Сегодня масса не боялась и ненавидела комиссара. Он являлся
единственным препятствием на ее пути. Вопрос ясен. К чему этот разговор?
- Дово-ольно! - кричала толпа.
- Долой комиссара! Отзвонил свое. Даешь в отставку!
На заросшей завалинке зимовья сидел Семенчук и ждал. В волнующейся
толпе странно было видеть его притаившуюся, безучастную фигуру. И несколько
раз, ловя на себе его хитрый, выжидающий взгляд, Челноков думал, что это
единственный человек, который мог бы еще удержать полк. Но Семенчук молчал.
Он сам был амурец, ему надоело воевать, а симпатии толпы так изменчивы, что
не стоит рисковать своим авторитетом за чужое дело.
- За Амур! - рвался через тайгу в золотистые амурские пади стихийный
тысячеголосый рев.
- Слушай, Семенчук, - сказал Челноков, наклонясь к командиру, - если
они уйдут - ты будешь отвечать.
Семенчук насмешливо улыбнулся:
- При чем тут я? Мое дело маленькое.
- Врешь! - не выдержал Челноков. - Ты продаешь весь фронт за свой
командирский значок...
- Что-о?!
Семенчук вскочил, как ужаленный. В его напряженной позе скользнуло
что-то кошачье. Даже желтая шерсть его тигровой тужурки, казалось,
вздыбилась, как живая.
- Товарищи!.. Вы слышали, что сказал комиссар? Вы слышали, что он