"Александр Александрович Фадеев. Рождение Амгуньского полка" - читать интересную книгу автора

может быть даже нежность. Но она показалась только на одно мгновение.
- Пойдем к командующему, - сказал Соболь.
Им требовался быстрый и правильный рецепт. Но что мог дать человек в
старом полковничьем мундире, привыкший к организованным войсковым единицам?
Он уныло посмотрел на обоих сквозь потные очки в черной, почти траурной
оправе и не сказал ни слова.
- Если бы у меня было тогда с пяток надежных ребят, я бы удержал весь
полк, - пояснил Челноков. - Но теперь его не возьмешь и с пятью десятками.
Он выйдет к реке и укрепится. Семенчук - старая лисица!
Он вопросительно взглянул на командующего, но тот по-прежнему молчал.
Когда-то точная и исполнительная машина теперь отказывалась работать. Соболь
схватил телеграфный бланк и, вырвав из рук командующего карандаш, стал
быстро писать, нагнувшись над столом.
- Подпишите! - сказал он, подсовывая исписанный бланк. - Челноков, я
сообщаю о происшедшем в ревштаб и прошу прислать один из матросских
батальонов в твое распоряжение. Ты сейчас же сядешь на дрезину и поедешь на
Вяземскую. Там встретишь эшелон и вместе с отрядом пройдешь трактом к
Аргунской. Я думаю, к завтрашнему вечеру ты уже будешь там. Семенчуку больше
некуда деться. Я даю тебе все права и полномочия, какие только потребуются.
- А если он успеет погрузиться на пароход?
Соболь схватил другой бланк.

"Станица Орехово. Коменданту "Пролетарий" Селезневу.
Никаких частей без моего ведома не грузить.
Военком фронта СОБОЛЬ".

- Орехово выше Аргунской, - пояснил он, - там тоже есть телеграф.
Селезнев зайдет в Орехово за динамитом. Ну... иди, брат... ждать некогда...
Они вместе вышли на линию. На привязи у вагона все в том же положении
стояла лошадь Челнокова. Из ее грустных полуоткрытых глаз сочились мутные
слезы усталости и голода. Челноков ласково потрепал ее по шее.
- Ты позаботься о моей лошадке, - сказал он Соболю. - А потом... - Он
на мгновение замялся и странно дрогнувшим голосом докончил: - Может, у тебя
найдется кусок хлеба... для меня?
Только теперь Соболь заметил, что Челноков бледен, как песок. Кожа
стянулась на его лице, резко обозначив скулы и челюсти. Под глазами
выступили расплывчатые синие круги, и веки чуть заметно дрожали.
Соболь убежал в вагон и через минуту вернулся с ковригой гречишного
хлеба и с большим куском нутряного сала.
- Есть сумка, куда положить? Нет? Ну, возьми мою!
Он снова сбегал в вагон и принес походную сумку японского образца.
- Носи за мое здоровье! - сказал он шутливо.


4

Пароход "Пролетарий" имел свою историю. Когда Иманский ревштаб пришел к
необходимости эвакуировать за Амур все, что поддается эвакуации, он
столкнулся с рядом непредвиденных затруднений.
Прежде всего требовалось судно, на котором можно было провозить