"Авраам Иехошуа. Любовник" - читать интересную книгу автора

неожиданно попадаю вместо палаты в большую операционную или в затемненный
рентгеновский кабинет. Перехожу из отделения в отделение; переполох в
больницах в те дни был такой, что меня никто не выдворил. В своем рабочем
комбинезоне я мог сойти за местного сантехника.
Целый вечер бродил я по больнице, основательно ее обследовал, иногда
мне казалось, что я слышу его голос или вижу похожего на него человека. По
одному из коридоров везли раненого, весь забинтован, лица не видно. Его
завезли в одну из палат. Я подождал немного и зашел туда. Маленькая комната,
вся заполненная медицинскими приборами. Одна-единственная кровать. Раненый,
очевидно весь обожженный, лежал без сознания, как древняя мумия, завернутая
в саван. В комнате горела лишь маленькая настольная лампа.
"А может быть, это он", - подумал я про себя и встал у стены. В комнату
вошла медсестра и подключила к раненому какой-то прибор.
- Кто это? - прошептал я.
Но и она не знала - только несколько часов назад привезли его с
Голанских высот, во второй половине дня там была перестрелка.
Я прошу у нее разрешения остаться: уже который день я ищу одного без
вести пропавшего человека, может быть, это он. Она растерянно смотрит на
меня, устало пожимает плечами, мол, ничего не имеет против. В последние две
недели люди стали ко всему привычны.
Сижу около двери, вглядываюсь в очертания его тела, скрытого под
простыней, смотрю на перевязанное лицо. Никаких признаков, что это он, но
ведь все возможно.
В этой темной комнате я находился час, может быть, два. Больница
замолкала. Время от времени кто-то открывал дверь, смотрел на меня и снова
закрывал.
Вдруг раненый застонал. Пришел в сознание? Пробормотал что-то. Я
подошел к нему: "Габриэль?" Он повернул ко мне свою забинтованную голову,
как будто узнавая голос, стоны его все усиливались. Наверно, он начал
агонизировать, задвигался, пытаясь сорвать с груди бинты. Я выглянул в
коридор и позвал сестру. Она зашла, но быстро вышла и вернулась с двумя
врачами и еще одной сестрой. Они накрыли его лицо кислородной маской и
разорвали бинты на груди. Ничего определенного я увидеть не смог. Стоял
между ними и смотрел. Раненый умирал. Я дотронулся до плеча одного из врачей
и попросил снять бинты с лица; они послушались меня, будучи уверены, что я
его родственник. Открылась страшная картина. Его глаза мигали из-за света
или мне? Нет, это не он. Точно не он.
Через несколько минут он перестал дышать.
Кто-то накрыл его лицо простыней, мне пожали руку и оставили одного.
Я тоже вышел, постоял, посмотрел через большое окно на пасмурный день.
Остался необследованным последний этаж. Немного подумав, я в конце концов
спустился вниз и вышел на улицу.

Дафи

А мы, десятый класс "г" средней школы на Центральном Кармеле, потеряли
во время последней войны нашего учителя математики. Кто бы мог подумать, что
именно он будет убит? Он не производил впечатления лихого воина, совсем
наоборот. Маленький, худой и тихий человечек, начинающий лысеть; в зимние
дни шея у него всегда была закутана огромным шарфом, концы которого