"Шарль Эксбрайя. Ночь святого распятия" - читать интересную книгу автора

Грезя наяву о прошлом, я вглядывался в прохожих, но не из страха
увидеть врага, а в надежде, что из юности всплывет забытое лицо
какого-нибудь товарища прежних дней. Тщетно. Сьерпес немало обновилась, и
лишь огромные стеклянные витрины, отделявшие завсегдатаев клубов от уличной
толпы, по-настоящему напоминали о прошлом. Проходя мимо университета, я
вспомнил, как в те далекие дни отец мечтал сделать из меня ученого. Что бы
бедняга сказал, узнав, что его Пепе стал чем-то вроде полицейского? Какой
удар для него, в душе немного анархиста (несмотря на глубокую
религиозность), а потому искренне презиравшего все, что так или иначе
связано с дисциплиной и стражами порядка? На рынке в ноздри мне ударили
давно забытые запахи. Наконец по улице де Ла Регина я вышел на площадь
Сан-Хуан де Ла Пальма - конечной цели своего путешествия. Выйдя на площадь
и оказавшись перед церковью Святого Иоанна Крестителя, которую все жители
Севильи называют просто Ла Пальма, я замер, словно у меня вдруг закружилась
голова. И глаза как будто помимо моей воли начали искать жалкий домишко,
побеленный чуть розоватой известью, где я прожил двенадцать лет. Он стоял
на прежнем месте, и, несмотря на все попытки хоть перед Пасхой навести
глянец, все такой же ветхий и обшарпанный. Так старая кокетка лишь на миг
может создать иллюзию умелой подкраской, но уже в следующий непременно
заметишь обман. Мы жили в двух комнатенках на первом этаже. Окна выходили
во двор, весь день напролет наполнявшийся криками, пением, проклятиями, и
лишь вечером гвалт стихал, словно тонул в молчании, пропитанном мощным
ароматом жаркого и пряностей. Мое детство...
В церкви мне показалось, будто огромное покрывало опустилось мне на
плечи, сковало и спеленало, сделав пленником воспоминаний. Я видел малыша,
преклонившего колени у алтаря и читающего "Отче наш" в ожидании Дона <Титул
испанских священников. - Примеч. перев.> Доминго и его уроков катехизиса.
Наверное, он уже давным-давно умер, наш добрейший наставник, который так
мечтал, что я поступлю в семинарию. Дон Доминго воображал, будто знания
катехизиса и молитв достаточно, чтобы стать одним из князей церкви, словно
позабыв, каких усилий ему самому стоило получить место приходского
священника в храме Хуан де Ла Пальма, святилище его обожаемой Армагурской
Девы. Добряк искренне не понимал, что у мальчишки могут быть более
честолюбивые стремления, нежели просто жить до конца дней своих под
покровительством Богоматери. Под пристальным взглядом служителя, видимо,
угадавшего во мне иностранца, я медленно и осторожно шел от колонны к
колонне, и каждый уголок навевал воспоминания, от которых комок подкатывал
к горлу. И лишь склонившись у алтаря, я впервые заметил того типа. Я слегка
потерял равновесие, голова отклонилась чуть влево, и на долю секунды перед
глазами мелькнула тень, сразу метнувшаяся за колонну. В первую минуту мне
захотелось подойти и сразу выяснить, не соглядатай ли это, но это значило
бы поддаться панике. Стоит почувствовать себя загнанной крысой - и нервы
мигом полетят к чертям. И я продолжал медленно прогуливаться по церкви,
стараясь выглядеть спокойным и равнодушным. Тем не менее, забредя в
какой-нибудь тенистый уголок, я не упускал случая понаблюдать за возможным
преследователем. Он тоже напускал на себя безразличный вид, но, когда я
скрывался из глаз, явно озирался и нервничал и, лишь снова увидев меня,
успокаивался. Да, теперь уж ясно как Божий день, что парень следит за
мной... Хотя совершенно немыслимо, чтобы Лажолет мог проведать о моем
приезде в Севилью. Меня терзало желание немедленно узнать правду, но для