"Шарль Эксбрайя. Семейный позор" - читать интересную книгу автора

сказать, что он очень вас любит... Слышали бы вы, как Бруно говорит о своей
маме!
Мадам Маспи разрыдалась.
- А что... такое... он говорит?
- Ну, например, как жаль, что в самом нежном возрасте вы встретили
проходимца вроде вашего супруга... а отсюда и пошли все несчастья... Так я
могу передать вам поцелуй Бруно, мадам Селестина?
Мадам Маспи молча бросилась на шею инспектору, и тот звонко чмокнул ее
в обе щеки. Слегка удивляясь полному отсутствию реакции со стороны Элуа,
полицейский и Селестина поглядели на хозяина дома. Великий Маспи напоминал
статую командора. Скрестив на груди руки, он сурово взирал на жену и гостя.
И столько оскорбленного достоинства, столько попранного чувства
справедливости и незаслуженного горя выражали его поза и взгляд, что
Селестина снова заплакала.
- Э... Э... Элуа... - пролепетала она.
- Ни слова больше, Селестина! После двадцати семи лет совместной жизни
ты меня растоптала ногами! Ты плюнула на мою честь!
- Потому что я обняла месье Пишранда?
- Да, именно потому, что ты целовалась с этим субъектом!
Селестина улыбнулась сквозь слезы - так солнце вдруг проглядывает после
дождя.
- Уж не ревнуешь ли ты часом, Элуа?
Раздраженный таким непониманием Маспи пожал плечами, а бедняжка
Селестина начала простодушно оправдываться:
- Так это же чисто по-дружески, понимаешь? Надеюсь, ты не подумал
ничего дурного, правда?
На сей раз Элуа не выдержал, и пусть обитатели улицы Лонг-дэ-Капюсэн не
могли разобрать, что происходит в доме Маспи, однако прохожие, слыша раскаты
гневного рыка главы семейства, невольно замедляли шаг и прислушивались.
- Ревную? Да ты только погляди на себя, дура несчастная! Ни дать ни
взять скорпена*, целый год провалявшаяся на солнце!
______________
* Рыба довольно устрашающего вида. - Примеч. перев.

- О!
Селестина всегда верила каждому слову и восприняла заявление мужа
буквально. От такого страшного удара бедняжка опустилась на стул, чувствуя,
что ноги отказываются ей служить. Муж ее больше не любит! Теперь Селестина в
этом не сомневалась. Дохлая рыба! По странной ассоциации мадам Маспи
вспомнила, с кем ее сравнивал Элуа двадцать семь лет назад, когда приглашал
погулять в Аллон и угощал нугой... Да, в те времена он называл ее соловьем!
И такой грубый переход от одного представителя животного мира к другому стал
для несчастной женщины символом ее падения в глазах супруга. Селестина так
страдала, что даже не слышала обвинительной речи Элуа. Меж тем Великий
Маспи, вновь обретя прежнюю боевую форму, голосил во всю силу легких:
- Мало того, что ты смеешь в моем присутствии расспрашивать этого типа
о мальчишке, которого я проклял и выгнал из дому, нет, ты еще позволила себе
в лице этого злосчастного полицейского передать поцелуй мерзавцу, ставшему
позором нашей семьи! Негодяю, из-за которого я больше не выхожу на улицу,
боясь, что на меня станут показывать пальцем и хихикать! И этот