"Евгений Евтушенко. Четвертая Мещанская " - читать интересную книгу автора

И для меня, отделенные чем-то большим, чем расстояние, это были уже не
Римма и Степан, а незнакомые мужчина и женщина, переплывшие реку, которую я
еще не переплывал. И женщина сделала шаг к мужчине и протянула к нему руки.
И мужчина сделал шаг к женщине, но остановился и отстранил ее. Женщина
что-то говорила мужчине, но он неподвижно стоял, глядя не на нее, а вниз, на
реку, которую им предстояло снова переплыть, чтобы вернуться к тому, что на
мгновение было забыто. И снова они вошли в реку, но ведь нельзя войти в одну
и ту же реку дважды, и хотя они плыли, как тогда, рядом, в их движениях была
какая-то щемящая разделенность.
Они вышли на наш берег, и снова это были уже не те незнакомые мужчина и
женщина, а Римма и Степан. И Римма с каплями, светящимися в волосах и на
плечах, подошла к понурому морскому офицеру и с горькой веселостью сказала:
- Ничего, Петя, мы с вами в некотором роде сегодня товарищи по
несчастью: я вот тоже сейчас вроде бы объяснилась в любви и тоже ничего не
вышло.
Так сказала Римма, отчаянно и тоскливо закинув голову, и всю обратную
дорогу она молчала. Молчал и Степан. Молчал и я. И уж, конечно, молчал
растерянный и ничего не понимающий морской офицер Петя...
Вечером следующего дня мы встретились со Степаном на стадионе; билеты
мы покупали заранее,- как всегда, три места рядом. Но Риммы с ним не было.
- Что ты ей сказал вчера, Степан?- спросил я тихо, но жестко.
- Что не люблю ее,- вот что я ей сказал! И ни о чем больше не
спрашивай. Гляди, Кока-то наш плох...
Как раз в эту минуту Коке дали отличный пас, а он даже не попал ногой
по мячу.
- С поля Кутузова! - завопил, сложив ладони трубкой, наш сосед и
вскочил, роняя с колен портфель, из которого посыпались бухгалтерские
бланки, половина булки с колбасой и бумажные стаканчики.
И стадион подхватил и стал скандировать с торжествующим презрением:
- С по-ля! С по-ля!
Он был жесток, стадион. Он мгновенно забыл о том, сколько раз
аплодировал этому высокому русому парню с такими талантливыми ногами. Сейчас
он видел только его позор и требовал его заменить. А Кока, отяжелевший от
вчерашнего чешского пива и пришибленный несущимся отовсюду улюлюканьем,
беспрестанно терял мяч и бил непонятно куда. И вдруг, собрав, видимо, все
силы, он изумительно красиво перекинул мяч пяткой через голову самому себе
на выход, перепрыгнул через подставленную ногу рыжего венгра и ударил уже
почти с самой ленточки. Весь стадион, и веря и не веря, привстал, что-то
крича и швыряя в воздух кепки, зонтики, плащи. Счет стал 1:1. И тут же
раздался свисток судьи.
Венгры, присев на корточки, фотографировались в центре поля, а наши
ребята в темных от пота футболках понуро пошли в раздевалку. И самым понурым
был Кока, хотя он и спас команду от поражения... Нам стало жаль Коку:
все-таки он был наш, с Четвертой Мещанской. Мы зашли к нему в раздевалку.
Нас долго не пропускали, но потом пропустили. Все футболисты уже ушли, а
Кока все еще мрачно сидел, закутавшись в мохнатое полотенце.
- Не будешь в следующий раз пить перед матчем! - сказал я.- А все-таки
штуку ты здорово забил, Кока...
Он вдруг по-детски заулыбался.
- А это действительно ничего, кажется, вышло: пяткой через голову