"Иван Иванович Евсеенко. Седьмая картина " - читать интересную книгу автора

реальной жизни Василий Николаевич.
Он вдруг вспомнил, что денег на сегодняшний день у него нет ни копейки,
что он, если честно признаться, утром позавтракал лишь чаем с остатком
батона и ломтиком сыра. К обеду же Василий Николаевич намеревался занять
несколько рублей у соседа, удачливого предпринимателя, торгующего обоями,
если только тот, разумеется, даст, ведь Василий Николаевич и так уже должен
ему немало. И вдруг такая удача, такой случай, тут грешно было бы отказаться
от наличных.
- Хорошо, - немедленно отозвался Вениамин Карлович.
Он достал из кармана сотовый телефон, быстро набрал номер и
повелительным, не терпящим возражения голосом приказал кому-то невидимому:
- Никита, поднимись наверх.
Не прошло и пяти минут, как в мастерскую вошел молодой человек
атлетического вида с дорогим кожаным портфелем в руках. Подчиняясь новому
приказанию Вениамина Карловича, он быстро раскрыл его и положил на стол
какие-то бумаги. Признаться, это немного насторожило Василия Николаевича,
который надеялся, что молодой человек в первую очередь достанет из портфеля
так необходимые ему сейчас деньги. Пусть даже и не очень большую сумму,
всего несколько сот рублей, но Василий Николаевич на сегодняшний день
удовлетворится и ими, потому что изрядно уже устал нищенствовать, кормиться
абы как, с унижением занимая деньги у соседа-обойщика.
Пока Никита верноподданнически раскладывал бумаги, Василий Николаевич
успел представить, как он сейчас, немедленно, едва расставшись с гостями,
пойдет в лучший городской ресторан - "Русскую тройку" - и закажет там себе
самый лучший, самый богатый обед с коньяком, с дорогими винами, напоминающий
ему давнишние московские обеды в Центральном Доме литераторов или в Доме
Художника.
Вначале Василию Николаевичу принесут сборный салат из свежей зелени и
овощей, внутри которого будут маринованные сливы, маслины, и потом появятся
закуски: копченая ветчина, язык, красная и белая рыба, икра. Выпив
рюмочку-другую коньяку под салат и закуски, Василий Николаевич немного
передохнет, выкурит дорогую сигарету и наконец потребует себе первое -
полную, доверху налитую тарелку наваристого, густо заправленного сметаною
украинского борща (впрочем, могут быть и варианты - сборная солянка или
харчо), а через несколько минут и второе - корейку на ребрышках, грудинку
или котлетку по-киевски с картошкой-фри. Само собой разумеется, что будут
еще и любимые его жульены из кур или из грибов, потом что-либо экзотическое,
южное: ананасы, апельсины, хурма (все это, наверное, любил есть в римских
ресторанчиках большой гурман Гоголь); и в самом конце обязательно чашечка
кофе по-турецки.
Василию Николаевичу захотелось всей этой роскоши и изобилия сей же час,
сию же минуту, и он с немалой обидой и раздражением посмотрел на Вениамина
Карловича, который возится с бумагами, вместо того чтобы выдать Василию
Николаевичу необходимую сумму и как можно скорее исчезнуть, - неужто он не
понимает, что сейчас он лишний, что Василию Николаевичу надо побыть одному,
как он всегда любил бывать один, когда замысел новой картины уже найден и
теперь где-то внутри (в душе и сердце) идет неостановимая творческая работа,
созидание.
Но Вениамин Карлович уходить не торопился. Он пересмотрел на столе все
бумаги, что-то вписал в них золоченой гелиевой ручкой и наконец подвинул