"Иван Иванович Евсеенко. Седьмая картина " - читать интересную книгу автора

дальнейший разговор у них будет еще более желанным и ожидаемым для Василия
Николаевича.
И он в своих предчувствиях не ошибся. Вениамин Карлович немного
помедлил, привыкая к захламленной обстановке мастерской, а потом вдруг и
выдал истинную цель своего прихода:
- Я, собственно, к вам с предложением.
- Каким? - опять с трудом подавил в себе волнение Василий Николаевич.
- Мне хотелось бы заказать вам картину, - немного заискивающе, но
вместе с тем и не теряя гордости, проговорил гость.
После этой фразы поведение Вениамина Карловича понравилось Василию
Николаевичу еще больше: в прежние годы именно так с ним говорили во всех
музеях и картинных галереях (своих и заграничных). Василий Николаевич знал
себе цену и приучил окружающую его публику относиться к художнику Суржикову
с должным уважением. Потом, конечно, когда он обнищал и перестал
выставляться, это уважение растерялось, забылось, и многие уже позволяли
себе высказываться по отношению к Василию Николаевичу снисходительно.
Вениамин же Карлович первой своей фразой о предполагаемом заказе мгновенно
вернул Василия Николаевича в прежнее его, давно забытое состояние. Василий
Николаевич по достоинству это оценил и с достоинством спросил:
- А почему вы хотите заказать картину именно мне?
- Видите ли, - воодушевился, надеясь, должно быть, на удачу Вениамин
Карлович, - я с давних пор страстный поклонник вашего таланта, считаю вас на
сегодняшний день лучшим художником России.
- Ну, положим, это спорно, - искренне засомневался Василий Николаевич,
хотя похвалой Вениамина Карловича, разумеется, снова был польщен. - А
Глазунов, а Шилов?
- Что Глазунов! - решительно не согласился с ним Вениамин Карлович. -
Он прямолинеен и неглубок. Рядом с вами я его поставить не могу. Да и никто
не может. Вы это прекрасно сами знаете.
Василий Николаевич хотел было заступиться и за Глазунова, и за Шилова,
с которыми был давно и хорошо знаком, но потом сдержался, посчитав, что,
во-первых, этим он лишь подчеркнет свое превосходство над ними, а во-вторых,
надолго отодвинет деловой разговор с Вениамином Карловичем. Продолжить же
его надо было немедленно, ведь другой такой посетитель и заказчик появится у
Василия Николаевича не скоро, если только вообще появится...
Вениамин Карлович, кажется, тоже был склонен говорить о деле, а не
вступать в долгую, хотя, разумеется, и интересную дискуссию о современной
живописи. Он несколько раз украдкой взглянул на часы и очень тактично
повернул беседу в нужное ему русло:
- У меня есть копии всех ваших картин, но теперь я хотел бы иметь
подлинник.
- Но я боюсь вас подвести, - счел за нужное предупредить его Василий
Николаевич. - Я давно не выставлялся, работаю очень медленно.
- Иванов тоже работал медленно, - тут же возразил Вениамин Карлович,
судя по всему, заранее предвидя и такой поворот в их разговоре. - Я готов
ждать. И еще: я готов, если вы согласитесь, сейчас же оплатить шестьдесят
процентов гонорара.
При нынешнем положении Василия Николаевича подобное обещание было очень
даже существенным и нелишним, но он и здесь не уронил себя и ответил так,
как привык отвечать заказчикам в те годы, когда был богат и обеспечен: