"Иван Иванович Евсеенко. Седьмая картина " - читать интересную книгу автора

отсчитав из пачки несколько десятидолларовых купюр, протянул их Платону
Платоновичу.
- Да тут будет с процентами, - начал было возражать тот.
- Какие там проценты! - замахал на него руками Василий Николаевич. -
Даст Бог, не в последний раз одалживаемся.
- Ну разве что так, - улыбнулся Платон Платонович и взял долг с
процентами. За недолгие годы торговли он, судя по всему, научился относиться
к деньгам совсем не так, как относился к ним раньше, когда был просто
рядовым инженером-механиком и жил от зарплаты к зарплате. Теперь же он умел
ценить и деньги, и людей, имеющих эти деньги. Василий Николаевич по-хорошему
позавидовал ему и решил, что со временем он тоже обязательно обретет
подобное умение. Иначе сейчас не проживешь!
Расставшись с соседом, Василий Николаевич немедленно отправился в
"Русскую тройку". Время уже перевалило за полдень, и надо было наверстывать
упущенное, поскорее заказывать вожделенный цэдээловский стол, пока не пропал
аппетит. Василий Николаевич ускорил шаг и уже взялся было за дверную ручку
ресторана, но вдруг посмотрел на себя как бы со стороны - и просто
ужаснулся. Ну разве можно в таком отрепье идти в сколько-нибудь приличный
ресторан: на Василии Николаевиче было старенькое, замызганное пальто, точно
такой же, замызганный, в подтеках краски костюм, не очень свежая рубашка без
галстука и вдобавок ко всему предельно износившиеся, с лопнувшей пополам
подошвой туфли.
Василий Николаевич отдернул руку и перешел на другую сторону улицы, где
недавно открылся богатый универсальный магазин, чем-то напоминающий
заграничные супермаркеты. Всего за час-полтора Василий Николаевич купил себе
в этом супермаркете все необходимое: дорогой импортный костюм, тончайшей,
тоже импортной, ткани рубашку, лакированные туфли, а вместо галстука -
изящно-аристократическую бабочку, которую до этого никогда не носил и
которую, признаться, толком не умел повязывать. Ему помогла молоденькая,
похожая на манекеншу с витрины продавщица. Василий Николаевич
расчувствовался ее вниманием и обходительностью и подарил
пятидесятидолларовую купюру. Продавщица ничуть этому не удивилась (как будто
ей по пятьдесят долларов дарит каждый второй покупатель), не стала
отказываться, а лишь очаровательно улыбнулась и еще раз на прощанье
поправила Василию Николаевичу на шее бабочку. Ему все это очень пришлось по
душе: и ее улыбка, чем-то напоминающая улыбку Татьяны Дорониной - любимой
актрисы Василия Николаевича, и нежное прикосновение ее утонченных пальчиков
к шее, и еще более нежный запах дорогих, должно быть, французских духов.
Василий Николаевич посожалел, что в этом отделе ему больше покупать нечего и
надо уходить в отдел верхней одежды, чтобы купить пальто. Он лишь оглянулся
на продавщицу с особым, давно уже забытым томлением и точно так же, как о
Никите, сопровождавшем Вениамина Карловича, подумал - откуда же по нынешним
временам берутся в России подобные молодые женщины?
Пальто Василий Николаевич приобрел тоже довольно быстро, длиннополое,
по новейшей моде, купил и велюровую шляпу в тон пальто, и когда во всем этом
одеянии, в обновках глянул на себя в зеркало, то вдруг с улыбкой подумал,
что теперь он по всему своему облику очень даже похож на Вениамина Карловича
Нумизматтера. Вот разве что не хватает ему бриллиантового фамильного перстня
на пальце. Впрочем, не хватало и еще чего-то. Василий Николаевич вначале
никак не мог понять - чего же, но потом его осенило - тяжелой