"Иван Иванович Евсеенко. Седьмая картина " - читать интересную книгу автора

не работа, не занятость, то они тоже могли бы создавать шедевры. Василий
Николаевич всегда грубо и резко обрывал их, защищая свои собственные честь и
достоинство и вообще достоинство всех художников всех времен, вечно нищих и
вечно оскорбляемых. Он едва не взорвался и сегодня, но вовремя остановил
себя, вдруг почувствовав, что, кажется, ошибся приняв слова действительно
искреннего восхищения за скрытую снисходительность и насмешку. Он постарался
как можно приветливей улыбнуться гостю, пособолезновать его давней жизненной
неудаче, чтоб тот в свою очередь не заподозрил в нем высокомерия и
неприязни. В завязывающихся между ними отношениях это было бы лишним.
Вениамин Карлович на улыбку ответил улыбкой, белозубой и очень идущей к его
темно-смуглому лицу, - и минутное недоразумение тут же забылось не успев
даже как следует проявиться.
Встреча их была, считай, закончена, и теперь оставалось лишь
по-дружески, с известной долей шутки завершить ее - передать и получить
часть обещанного гонорара наличными.
По опыту Василий Николаевич прекрасно знал, что этот момент всегда
самый щепетильный, а то и неловкий, и особенно у них, в России, где к
деньгам привыкли относиться снисходительно и небрежно. Сколько раз в жизни
Василия Николаевича случалось, что заказчик, основательно обо всем
договорившись, так и уходил, не оставив ни единого рубля наличными, и всего
лишь потому, что никак не мог преодолеть излишней своей деликатности и
стеснительности. В прежние годы Василий Николаевич подобных заказчиков
всегда великодушно прощал и понимал: к деньгам он тогда тоже относился с
истинно русской широтой и расточительством. Но сейчас он желал бы получить
причитаемую ему сумму наличными безотлагательно, ведь время обеда уже почти
приблизилось, и Василию Николаевичу, хочешь, не хочешь, придется идти к
соседу-обойщику. А сегодня делать это ему не хотелось бы, потому что совсем
иное у него сейчас настроение, возвышенное и вдохновенное, и говорить с
соседом о каких-то там грошах унизительно, стыдно. Настроение сразу
переменится, упадет до обыденного, низменного, и неизвестно еще, когда
возвысится вновь.
Но опасения Василия Николаевича были на этот раз напрасными. Гость к
обязательствам своим и деньгам относился, похоже, совсем не по-русски, а
так, как принято к ним относиться где-нибудь на Западе - в Париже, Варшаве
или в том же Риме. По-деловому просто, без глупой щепетильности и суеты он
обратился к притихшему Василию Николаевичу:
- Теперь о сумме наличными. У нас, к сожалению, только доллары.
Возьмете?
- Возьму, чего уж там, - попробовал все же перевести разговор в шутку
Василий Николаевич, хотя еще минуту тому назад ему было вовсе не до шуток. -
Их, кажется, теперь везде меняют.
- Меняют, - все так же по-деловому подтвердил его догадку Вениамин
Карлович. - Нам просто некогда.
После этого он повелительным жестом руки опять поманил к себе Никиту,
который все это время стоял в отдалении от них, почти у двери, и приказал:
- Выдай!
Никита, заученно щелкнув замками портфеля, вынул оттуда несколько пачек
долларов, по-банковски переплетенных бумажными ленточками, и положил их на
стол перед Василием Николаевичем с той же почтительностью, с которой
несколько минут тому назад раскладывал листы договора. В каждом его движении