"Иван Иванович Евсеенко. Отшельник (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Иногда они скидывались по десятке-другой, покупали бутылку водки и,
таясь где-либо в кафе, а то и на задах поликлиники в каштаново-рябиновом
сквере, распивали ее, несмотря на то что пить пока никому из них не стоило
бы, а Андрею так и вовсе строго-настрого запрещено. Но, превозмогая себя,
пили трудно и чаще всего молча, объединяясь за той бутылкой и рюмкой в
прежнее фронтовое братство. За свое здоровье и удачную гражданскую жизнь
пили редко, в основном же поминали и пили за упокой души погибших, навсегда
отвоевавшихся ребят.
Врачи на осмотрах в поликлинике, глядя на изувеченное, изорванное в
клочья тело Андрея (и снаружи, и внутри), удивлялись, как он при таких
ранениях вообще мог выжить. Честно говоря, Андрей удивлялся этому и сам. По
крайней мере, после того рокового, последнего в его военной биографии
подрыва на фугасе он должен был умереть непременно, как погибли или умерли
тут же у развороченной брони все остальные ребята-десантники. Но Андрей
выжил. И думается, лишь благодаря своему неодолимому здоровью да колдовству
госпитальных хирургов, которые из кровавого месива и обломков костей опять
собрали человека. Здоровьем Андрей не был обделен с детства. Болел он редко:
в раннем, еще дошкольном возрасте обязательной детской болезнью - корью да
несколько раз по неосторожности простудой и гриппом. Такие надежные,
по-видимому, достались ему от отца и матери гены. Великое отцу и матери за
это спасибо. Но и сам Андрей класса с восьмого, когда всерьез стал
задумываться о поступлении в десантное училище, занялся своим здоровьем и
физической подготовкой вполне по-военному, строго и основательно. Он завел
вначале пяти-, а потом и двенадцатикилограммовые гантели, пудовую гирю,
установил во дворе перекладину, изготовил даже подобие штанги. И как только
выпадала свободная от учебы и домашней необходимой по хозяйству работы
минута, тут же увлекался ими до седьмого пота, не на шутку пугая мать и
втайне радуя отца, старого вояку, фронтовика-артиллериста, который увлечения
Андрея поощрял, а случалось, и сам брался за гирю.
В училище Андрей продолжил свои занятия спортом (или начал их заново)
под присмотром уже более опытных тренеров и наставников. К четвертому курсу
он был мастером спорта по самбо и обладателем черного пояса по карате,
которое тогда только-только начало входить в моду. То, что другие курсанты
умели делать, Андрей делал вдвое лучше: совершать многокилометровые
марш-броски с полной десантной выкладкой, прыгать с парашютом обычными и
затяжными прыжками с самых разных, иногда предельно допустимых высот,
побеждать "противника" в ближнем рукопашном и дальнем огневом бою, в
одиночку выживать в непроходимых лесах и болотах и многое другое, чему их
всерьез учили. Но с самого первого курса Андрей крепко запомнил (и после
неукоснительно выполнял) наставления своего тренера по основам рукопашного
боя, капитана Руднева, - ничего не делать напоказ, понарошке, а лишь то, что
может пригодиться тебе в бою, что может выручить тебя в самой опасной,
смертельной обстановке, спасти жизнь и тебе, и твоим подчиненным. Поэтому
Андрей никогда не рубил ладонью кирпичи (да и что там рубить эти рыхлые
пережженные в газовых печах обломки!). Попробовал бы кто разбить
фиолетово-красный старинный кирпич, который лежал у них дома в сарае еще с
дедовских, а может, и прадедовских времен. Не ломал Андрей о грудь доски, не
гнул ломы и подковы и не занимался прочей благоглупостью, хотя кому не
хочется в молодые годы, имея и чувствуя силу, показать свою удаль и
молодечество?!