"Александр Евсеев. Перевалы (Сб. "Необычные воспитанники")" - читать интересную книгу автора

кем хочешь стать.
Меня в коммуне больше всего поразило спокойствие всех - и воспитателей,
и коммунаров. Это была совершенно другая, непохожая на привычную нам
жизнь. Ведь вор на воле никогда спокоен не бывает: на дело ли идет, на
малине ли гуляет - всегда ждет, что вот-вот возьмут. Всегда в напряжении,
всегда озирается, как травленый волк. В тюрьме, понятно, успокаивается, да
цена такому покою известна: тюрьма она и есть тюрьма...
А в коммуне никто - за исключением новичков - не вздрагивал, услышав
шаги за спиной. И это было ново, непривычно, даже странно. Но именно
спокойствие играло важную роль в приобщении вчерашних уголовников к иной
жизни, сразу же вселяло в них уверенность в завтрашнем дне, в прочности
своего положения.
Я начал работать в коммуне на фабрике спортивного инвентаря. Она
выпускала лыжи, крепления, хоккейные клюшки, делала гимнастические
снаряды. Сначала был подсобником, а потом наладчиком токарных и фрезерных
станков. Работал как будто неплохо, товарищи хвалили, воспитатели тоже. А
я мечтал о музыке, об оркестре. Поначалу помалкивал, а потом стал осаждать
просьбами и воспитателя Василия Андреевича Назарова, и самого
Погребинского. Они посмеивались да отшучивались, но я видел: знают чтото,
а не говорят. И наконец настал великий для меня день. Я был в цеху и не
видел, как привезли музыкальные инструменты. Вечером Назаров повел меня в
кладовую, отомкнул дверь. Я глянул и замер. Ноги у меня подкосились.
Маленькая лампа под потолком давала свет тусклый и слабый, но мне
показалось, что солнце играет на серебре труб, кларнетов, тромбонов.
В кладовой лежали инструменты для полного духового оркестра, все там
было - и большой барабан, и крошечная флейта-пикколо... Этот оркестр
подарили коммуне московские чекисты.
На другой день в Болшеве поселился старичок-капельмейстер, и мы начали
учиться музыке. А меня выбрали старостой оркестра. И стало быть, я отвечал
за исправность и сохранность инструментов. Через три недели случилась
беда. Из кладовой исчезли две трубы и два кларнета. С ключами я не
расставался, замок был на месте. Значит, кражу совершил не новичок, тому
бы не удалось открыть кладовую, не оставив решительно никаких следов. Что
делать? Искать, конечно... И отправились мы с другом в Москву. Куда? Ясное
дело - на Сухаревку. Там в то время еще был толкучий рынок. Продавали и
покупали всякую всячину, именно на Сухаревке можно было быстро сбыть
краденое. Ну, нашлись, конечно, знакомые.
Спрашиваем: не продавал ли кто трубы да кларнеты?
Как же, отвечают, ходил здесь один. И называют - по кличке. Точно,
известный домушник. Такому любой замок открыть - пустое дело. Но в коммуне
он жил уже больше года и был на хорошем счету. И вот не выдержал,
сорвался...
Поколесили мы по Москве, но все же нашли соколика. Он хоть и сильно
нетрезв был, но сразу понял, что к чему, отпираться не стал, деньги отдал
и покупателей назвал. Ну, а дальше - простое дело. Выручили свои трубы да
кларнеты и вернулись в Болшево.
Еще в дороге стали судить-рядить, что делать с похитителем музыкальных
инструментов. Выдать - плохо ему будет. И не столько от чекистов
достанется, сколько от коммунаров. Могут и на тот свет отправить.
К тому же - что греха таить! - бродила еще в нас прежняя закваска: