"Николай Николаевич Евреинов. Тайна Распутина " - читать интересную книгу автора

вопрос", перев. Н. Б. Борисова. Изд. "Сотрудник", т. II, стр. 296].
Этими последними словами А. Форель как бы подсказывает нам уже
разгадку, почему именно Александра Федоровна была всегда первой в послушании
"старцу", не только сама повинуясь ему рабски. но внушая такое повиновение и
своему "благоверному".
Эти же слова А. Фореля подтверждают и определение Распутинского
гипнотизма, сделанное академиком В. М. Бехтеревым в его статье "Распутинство
и общество великосветских дам" ["Петрогр. Газета" от 21 марта 1917 г.].
"В заключение скажу, - говорит Бехтерев в этой статье, - что если кто и
хотел бы понимать все, что" известно относительно покорения дам высшего
общества грубым мужиком Распутиным, с точки зрения гипнотизма, то он должен
не забывать, что, кроме обыкновенного гипнотизма, есть еще "половой"
гипнотизм, каким очевидно обладал в высокой степени старец Распутин".
Насколько известно, "старец" никогда не прибегал, в делах внушения, к
усыплению своих невольных "пациентов". Но усыпление, в сущности, и не нужно
вовсе при внушении, для того, чтобы имел место гипноз - Нет разницы между
внушением наяву и гипнозом - учил А. Форель еще в самом начале этого века
(см. Der Hypnotismus und die suggestive Psychotherapie). "Как шпногтизм, так
и внушение в состоянии бодрствования должно считать однозначащими" -
повторяет он вновь в своем исследовании "Половой вопрос" [Стр. 289, 290 и
др].
"Силою гипнотизировать и внушать, - говорит д-р G. Sticker, - обладает
всякий, кто имеет силу или дерзость импонировать, приказывать, укрощать, но
в особенности тот, кто бессознательно, но непоколебимо верит в свое
призвание повелевать, а вместе с тем умеет быстро уловить слабость воли,
подчиняемость и сумеречность в другом "я" и кто обладает тактом и опытом,
чтобы использовать слабость противника" [Энциклопедия практич. медицины, под
ред. проф. В. В. Подвысоцкого и д-ра Л. Я. Якобзона, "Гипнотизм"].
Можно подумать, что д-р G. Sticker, в этом психологическом портрете,
имел перед собой моделью самого Распутина: - так подходит всё сказанное в
этом абзаце к характерным чертам нашего сибирского "чародея".
К сказанному не мешает прибавить, что, по научным наблюдениям того же
G. Sticker, - "вера в сверхмогущество посторонней воли способствует
происхождению грешном", и что успех последнего порой зависит, по словам того
же автора, "от хитрости гипнотизера" [Ibid., стр. 903 первого издания].
Как известно, знаменитый Mesincr не напрасно надевал, на заре
суггестивной терапии, лиловую мантию при своих опытах магнетизма и
вооружался, приступац к ним, "волшебным жезлом". - Это импонировало, это
очаровывало его пациентов так же, как и всё поведение этого хитрого
актера! - ведь еще в XVIII веке Charles lfcitteux (первый пустивший в ход
слово "переживание") определил тру актера как своего рода внушение [Об этом
упоминает, в частности, Ва.т. Смышляев в "Технике обработки сценического
зрелища" (2-о изд., М., 1922 г., стр. 207). О вкушении актера см. в моей
книге "Pro scena та", стр. 130].
Если мы будем придерживаться наиболее общего определения понятия
"внушения", данного В. М. Бехтеревым в его труде "Внушение и его роль в
общественной жизни", т,-е. будем обозначать этими словами психическое
воздействие вообще, то мы несомненно (и совершенно правильно) увидим в
искусстве актера могучее средство внушения.
Не прибегая к усыплению в практике своего гипноза, Распутин, как бы