"Николай Николаевич Евреинов. Тайна Распутина " - читать интересную книгу автора

посидеть; для него же эта компания своя... Вот они сидят, пьют чай, у него
голова болит; кто-то из этих господ спрашивает его: "Что ты, Григорий
Ефимович, грустный? Что задумался"?.. Он говорит: "Сказано мне подумать: как
быть с Государственной Думой. Я совершенно не знаю, а как ты думаешь"?.. Тот
говорит: "Мне нельзя думать об этом, а то мне от начальства влетит"...
Распутин говорит: "А знаешь что? я его пошлю самого в Думу: пускай поедет,
откроет, и никто ничего не посмеет сделать"... После этого мне было
смешно, - сознавался Хвостов, - когда несколько членов Государственного
Совета приписывали себе влияние в Ставке на то, что состоялось это посещение
Государственной Думы... Вот в чем был трагизм положения! Его воля была
подавлена. Я утверждаю, что воля его была иногда подавлена также
гипнотически. Удавалось только на минуту вывести из гипноза [Ibid., 35.].
Другой случай "действия под гипнозом" Николая II состоял, по проверке
Хвостова, в следующем: - Хвостов сделал "всеподданнейший" доклад о
необходимости сенаторской ревизии железных дорог, указав на ген. Нейдгардта
как на желательного ревизора. В это время состоялось назначенье Трепова,
который, разойдясь в этом вопросе с Хвостовым, отправился в Ставку и
выхлопотал там у царя отмену ревизии. "Мое положение, - вспоминал Хвостов
пред Следств. Комиссией, - получилось странное: я выхлопотал эту ревизию,
Нейдгарту сказал, тот передал... Началась междуведомственная история!.. На
императора это страшно подействовало, и ему неловко стало, что я попросил,
он согласился, а затем - отменил. Тогда он посоветовался с Григорием, как
рассказывал сам Григорий: со мной, - говорит, - папашка советовался: как
быть?. - он обидел "внутреннего", но и "железного" не хочет обидеть... Но я
ему сказал: ты их позови, поставь рядом, да не приказывай, а скажи: -
"будьте вы в мире, - что вам ссориться - будьте по-божьи"... Когда я этот
рассказ получил, я посмеялся... Через несколько дней я еду с очередным
докладом (обыкновенно доклады были в 5 час, тут почему-то в 11 час). Доклад
был очень краткий. Меня просят подождать в приемной. Минут через 10 является
Трепов. Нас зовут вместе в кабинет, и тут происходит буквальное повторение
того, над чем я, за три дня перед тем, смеялся! Вошел император, обратился к
нам и говорит: - "Господа, я вам не приказываю, а вас прошу убедительно, -
для пользы России, - этого не делать, этих контров: я ошибся,
поторопился"... После этих двух фактов могло ли быть у меня сомнение в том,
что там гипнотическое влияние?! [Ibid,, 46].
Была ли возможность для Николая II выйти из того гипнотического круга,
какой очертила вокруг него властная рука Распутина? - Мог ли вообще Николай
II иметь хоть малейшее представление о том, чья именно воля руководит им в
том или другом "его" царском решении?
По-видимому - да, и мы уже знаем, за чью волю почитал царь волю
Распутина: - "святой" мог внушить ему, - думал он, - лишь "божественную"
волю; - при этом слабовольным монархом совершенно упускалось из виду, кто
именно внушил ему прежде всего веру в "святость" самого гипнотизера.
"Подвергающийся внушению, - учит проф. Авг. Форель, - получает такое
впечатление, как будто не только воля гипнотизирующего, но и его собственная
диктуют ему данное стремление или желание, которое загипнотизированному
чрезвычайно приятно или, по крайней мере, является неизбежным для него и
обязательным. В чувстве поддающегося влиянию, что особенно свойственно
женщине, есть своего рода удовольствие, которое нередко сочетается с
пассивными чувствами половой любви, большей частью у женщин" ["Половой