"Лариса Евгеньева. Эра Милосердия (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Мурашов сел, оглядывая тесную, не намного больше вагонного купе,
комнатушку. Единственное, чего здесь хватало с избытком, так это высоты
потолка, и тому, кто находился здесь, начинало казаться, будто он попал на
самое дно поставленного стоймя пенала.
Эра ушла на кухню - отгороженный от купеческой кухни закуток с третью
окна.
- Эрочка, - окликнул Андрей Семенович, - холодильник набит до отказа!
Дерзай на свое усмотрение! Так вот, - продолжил он, - я, разумеется, не
вижу в понимании зрячего, однако иногда... - Он запнулся, подыскивая
формулировку. - Иногда мне кажется, что чем-то похожим на зрение я все же
обладаю. Прикосновения, запахи... - Он помолчал. - Главное, конечно,
звуки. Для вас они - что-то привычное, малозначащее, а для меня каждый
звук - это предмет, или движение, или характер, или расстояние, или
чувство... Мир как бы состоит из звучащей материи. У каждого предмета свой
голос. Для вас трамваи грохочут однообразно, а для меня нет двух
одинаковых. Ты никогда не прислушивался, как стучит дождь утром или
вечером?
- Разве есть разница?
- Конечно. А как он стучит по асфальту или подоконнику?
Мурашов отрицательно покачал головой и принялся перебирать
разбросанные на журнальном столике яркие конверты с пластинками - на
многих из них были иностранные надписи.
- Хочешь послушать?
Мурашов вздрогнул от неожиданности и растерянно протянул Андрею
Семеновичу конверт с пластинкой. Тот поставил пластинку на проигрыватель,
и комната вдруг огласилась птичьей трелью.
Уменьшив огонь под кастрюлей с супом, Эра прошла в комнату с
изразцами, села за письменный стол, положив перед собой стопку бумаги,
взяла ручку и включила стоявший тут же маленький диктофон. Он заработал, и
оттуда донесся размеренный и глуховатый голос Андрея Семеновича. Правду
говоря, Эра ничего или почти ничего не понимала из того, что она
переписывала с кассеты, поэтому делала она это привычно-механически,
улавливая через открытую дверь россыпь птичьих голосов и обрывки
разговора.
- У меня много пластинок с записями разных звуков. Кое-что привозили
из-за границы друзья. Пение птиц, звуки леса, шум моря, колокольные
звоны... Раньше я боялся тишины. Мне нужна была иллюзия внешнего мира.
Теперь... Что ж, со временем приходит умение обращать взгляд внутрь себя.
Искать мир в себе. Человеческий мозг, знаешь ли, самая невероятная и самая
поразительная вещь во Вселенной! - Андрей Семенович насторожился и
приложил к губам палец. - Тс... Сейчас запоет пеночка...
- Ничего, - вежливо сказал Мурашов, выслушав птичье теньканье.
- Интересно, как она выглядит?
- Да я, в общем, не разбираюсь в птицах.
- А это сойка.
- По-моему, так себе голосок.
- Любопытнейшая птица! Видел ее когда-нибудь?
- Сойку? Нет... Воробьев видел, серые такие, маленькие и прыгают,
ворон - те черные... Ну, еще клювы у них большие. Кур! Живых - на
картинке, в магазине - потрошеных. - Мурашов фыркнул.