"Лариса Евгеньева. Эра Милосердия (Повесть) " - читать интересную книгу автора

плелся рядом, засунув руки в карманы. Со стороны - вихляющийся и
развинченный балбес и лоботряс, великовозрастный баловень папы с мамой. Но
теперь Эра знала, что отнюдь не всегда истина плавает на поверхности.
- Ну? Когда расколешься? - лениво поинтересовался Мурашов.
- Мы идем на нашу старую квартиру. - Эра не собиралась все ему
выкладывать, пусть увидит сам, но кое-что, разумеется, сказать
необходимо. - Раньше мы жили в коммуналке... ну, не такая уж чересчур и
коммуналка - всего один сосед. В общем, я часто туда хожу. Каждую неделю.
Я хочу, чтобы ты с ним познакомился тоже.
- Ясно, - хмыкнул Мурашов, - что ничего не ясно. Он что - передовик
труда? Я так понял: он должен меня воспитывать?
- А зачем воспитывать? - искренне удивилась она.
- Ну, не знаю... - Он озадаченно помолчал.
Разговаривать, впрочем, и времени не было: они подошли к прежнему
Эриному дому. По широчайшей лестнице бывшего купеческого особняка
поднялись на второй этаж. Эра достала из кармана ключ, и они вошли в
небольшую прихожую. Почти сразу дверь, ведущая в комнату, открылась, и на
пороге встал высокий, до смешного похожий на папу Карло, каким его рисуют
в детских книжках про приключения Буратино, человек.
- Привет, Эрочка, - сказал он, протягивая Эре руку. - Ты не одна? Кто
это?
- Это мой одноклассник Игорь Мурашов, - сказала Эра, пожимая его
руку. - А это Андрей Семенович.
В старом, помутневшем трюмо Эра увидела отражение Мурашова:
побледнев, он растерянно смотрел на Андрея Семеновича. И Эра понимала,
почему: пристально-неподвижный взгляд Андрея Семеновича, направленный выше
их голов, в какую-то невероятную даль, странно контрастировал с его
веселым и оживленным лицом.
- Слепые обычно любят ощупывать новому человеку лицо, - улыбнувшись,
проговорил Андрей Семенович, - но, мне кажется, зрячий получает от этого
слишком малое удовольствие, так что разрешите просто пожать вам руку.
Может, я ошибаюсь, но по руке можно понять о человеке многое, хотя,
разумеется, далеко не все. Прошу!
- Интересно, что вы поняли по моей руке? - кашлянув, неловко спросил
Мурашов.
Вместо ответа Андрей Семенович крепко подхватил Мурашова - и вовремя:
заходя в комнату, тот споткнулся о высокий порог, еле удержавшись на
ногах.
- Проклятый купчина! Здесь, представляете, была его кладовка.
Подозреваю, что он соорудил такой высоченный порог, чтобы о него
спотыкались, удирая, воришки. А вон в той комнате, где жило Эрочкино
семейство, там была его кухня. Видите, какие изумительные на стенах
изразцы? - Андрей Семенович пошире раскрыл дверь. - Дверь между комнатами
я пробил после их отъезда... Конечно, испортил стену, да... Жаль, но
ничего не попишешь.
- Вы же все равно не видите, - вырвалось у Мурашова, и он от
неловкости залился краской.
Но Андрей Семенович не заметил (или сделал вид, что не заметил) его
бестактности.
- Да вы садитесь, - сказал он. - Хоть в кресло, хоть на диван.