"Ганс Гейнц Эверс. Смерть барона фон Фриделя" - читать интересную книгу автора

мои руки и целует их, то мне кажется, что нет ничего на свете, что могло бы
сказать мне так много. Великий покой светится в глазах прекрасной женщины и
великий, сладостный покой будет меня лобзать, скоро - лишь бы мне увидать
ворота.
Но никогда не найти мне ворот. Когда-нибудь стена разрушится; в одном
месте только узкая решетка скрывает тихие тайны, в нее я загляну. Густые
кустарники, темные пруды, длинные, длинные дороги, и все беспредельно. Потом
опять стена, длинная серая стена, и по обеим сторонам высокие деревья.
Усталая, еду я верхом на лошади в вечерних сумерках. По полям и по
лесам - где-то.

x x x
Стр. 919. Почерк барона.
Я хорошо знаю, что это была шутка, и я от души смеялся бы над ней, если
бы это случилось с кем-нибудь другим. Я не могу переварить этой дерзкой
обиды еще и сегодня, десять лет спустя. И если мне придется когда-нибудь
встретиться с графиней или с тем пошлым остряком, который внушил ей эту
мысль, - то отхлещу их по лицу своим хлыстом.
Черт возьми - ведь графиня Изабо не была святой! Она была любовницей
гусара, и польского скрипача, и господина Сташинга. Я почти уверен в том,
что она была также в связи со своим шофером. Я Бог ее знает, с кем еще.
Почему я тогда за ней ухаживал - да просто потому, что она мне нравилась,
потому что она была красивая женщина и была в моде, когда я жил в Спа. Да, я
много труда положил на то, чтобы добиться ее благосклонности, гораздо
больше, чем ради какой-нибудь другой женщины. Наконец, во время бала в
казино дело наладилось. Мы сидели в нише, и я заговорил с ней - я знаю, что
говорил хорошо. Она бледнела и краснела от этих жгучих слов, которые
врывались в ее изящные уши и прожигали ее мозг. Она не протянула мне даже
руки, когда встала, она только сказала: "Придите ко мне в замок сегодня
ночью в три часа. Вы увидите свет в одном окне, влезьте в него. И она быстро
ушла, пошла танцевать кадриль с каким-то финским художником.
Ночью я перелез через решетку сада и побежал к замку. Я сейчас же
увидел окно, в котором мерцал свет сквозь закрытые ставни. Я взял лестницу,
которая стояла у стены, быстро влез по ней и тихо постучал в окно. Но никто
не ответил мне. Я постучал еще раз. Потом я осторожно открыл окно, раздвинуб
ставни и вошел в комнату.
Я сейчас же увидел, что попал в роскошную спальню графини Изабо. На
диване лежало ее платье, ее шелковое желтое платье, которое на ней было
вечером. Она сама - ах, свеча горела там, за пологом. Там была ее кровать -
она там. Тихо назвал ее по имени - ответа нет; только тихий шорох раздался
из-за полога. Я быстро разделся, подошел к пологу и отдернул его. Там стояла
широкая низкая пышная кровать графини - пустая. К ножке кровати был привязан
старый, тощий козел, который таращил на меня глаза. Он поднялся на задние
ноги и громко заблеял при виде меня.
Не помню, как я оделся. Лестницы у окна больше не было, и я должен был
спрыгнуть вниз. Быть может, это мое воображение, но мне показалось, что я
услышал, как смеялись два голоса, когда я бежал через сад.
Рано утром я уехал из Спа. Случайно я познакомился в Гамбурге с
Амундсеном и отправился с ним на Север.
О нет, это вовсе не было шуткой: это было низкое, возмутительно