"Александр Етоев. В сказке можно оказаться..." - читать интересную книгу автора

Я хотел добавить про гирю. Не старик же ее бросил в нас из окна. Так
легко, словно пушинку. И не ребенок. Потом вспомнил этих, Болотного Хозяина
и Глаз Улицы, и спрашивать не стал. Мало ли какой нежити не дает покоя
проходящий под окнами живой человек.
Маришка ответила:
- Да, старики живут. Они очень старые, их мало. Мама говорила, что они
никогда не умирают. Маленькие умирают, а старики нет.
- А мама у тебя кто?
- Она мама.
"Странная у меня спутница. А город у них действительно паршивый. И
даже не в памятниках и не в оживающих мертвецах дело. Что-то за всем этим
стоит. Что-то большее, чем видится глазами. И глубже, и страшнее. Какой-то
излом, "Трещина", - вспомнил я и повторил про себя: "Трещина. На всем, даже
на этой девочке".
- А твоя мама, у нее только ты или у тебя есть братик, сестра?
- Что это, братик, сестра?
Опять тупик. Я попытался обойти его стороной.
- В вашем классе, ты говорила, три девочки, у каждой есть мама...
Маришка не дала мне договорить. Она даже рассмеялась от моей глупости.
Я заметил, что серебряный ее смех гаснет, едва начавшись. Словно бы
маленький колокольчик после первого удара опустили в воду.
Словно она стеснялась своего смеха и, не дав набрать ему силу, глушила
его намеренно. Или боялась.
- В классе у нас мама одна. У всех одна.
Маришка говорила, словно выговаривала мне, повторяя на редкость
непонятливому ученику само собой разумеющееся. Голос ее при этом сделался
нарочито строгим, как у взрослой. Она пыталась нагнать на себя строгости,
наверное, повторяя манеры какой-нибудь из своих воспитательниц. Но голос
девочки скоро не выдержал этого тона, потончал, и ока спросила уже как
обычно: - А что. Сысгет м?м несколько?
- Нет, наверное, не бмвгет.
Мне не хотелось ей говорить, как бывает у нас, в той сказке, из
которой я появился. Я бы мог ей рассказа гь многое, но Маришка не была
особенно любопытной, да и мне говорить не хотелось. "В чужой монастырь со
своим уставом не лезут", - это правило я помнил твердо.
Когда мы проходили вдоль квартала одинаковых, желтых, как зубы
курильщика, низкорослых домов, я почувствовал легкий разряд электричества в
предплечье правой руки.
"Первое предупреждение, - отметил я про себя, - до Нулевого Часа
остается ровно 20 минут".
Время, отпущенное на пребывание в этой сказке мне, праздному
наблюдателю, истекало. Через 20 минут тело мое станет прозрачным,
растворится в воздухе, словно сахар в воде, и меня здесь больше не будет.
Праздный наблюдатель уйдет из чужой сказки в свою, дверца за ним
захлопнется и...
Надо только что-то придумать, чтобы ке напугать ребенка. Куда-то
спрятаться, за угол, что ли, уйти или заскочить на минуту в ближайшую
подворотню. Только как объяснить все это девочке? Или не объяснять?
Нет, сказать ей надо. Не то - ушел незнакомый дядя в подворотню и
исчез. Так нельзя. Наверняка она подумает что-нибудь нехорошее. Испугается,