"Александр Этерман. Мандарин" - читать интересную книгу автора

Может быть, на его поведении сказалась природная скупость, которую
раньше давило больное самолюбие. Может быть. Но что мы знаем о
нераскрывшихся человеческих чертах? Может статься, что мы всего-то комок
встроенных в нас свойств, проявляющихся при подходящих обстоятельствах, ну,
а уж таиться-то может что угодно, так что на нашу долю только и остается,
что выбрать оболочку, антураж, дабы заключить в них свойства, то есть, в
общем, жизненный уклад, на котором, как на дне морском, отпечатывается наша
урожденная окаменелость. И тогда ему следовало не жаловаться, а наоборот,
благодарить судьбу, изрядно поспособствовавшую выявлению истинных черт его
характера, задавленных, наверное, бедностью и противоестественным социальным
- он чуть было не сказал - укладом. Но, может, это не совсем так, может
быть, человек может меняться, а то ему и меняться не надо: создайте условия
- проявится волк, измените - заяц...
Некоторое время Н. пытался разводить тюльпаны. "Может быть, - подумал
он и содрогнулся - обилие этих "может быть" ввергало его в состояние тяжкой
неуверенности, - может быть, их массивный и замкнутый вид, не пропадавший,
даже когда совсем облетели лепестки, формой напоминавшие лопасти пропеллера,
- недаром их так любят голландцы, - гармонировал с его тогдашним
умонастроением." Во всяком случае, в них не было буйства. Поначалу он купил
несколько горшков и поставил их под огромным аркообразным окном, смотревшим
на внутренний дворик, в которое иногда заглядывало солнце. Ему показалось,
что выставить их с парадного бока, с видом на набережную, было бы не
по-китайски, нетактично. К тому же у окон с той стороны были узкие и
небезопасные подоконники. Самые первые горшки были навязаны ему бродячим
торговцем, чьим-то агентом, наверное. Н. наверняка ничего бы не купил, если
бы его со вчерашнего вечера не пленили цветы, которые этот торговец успел
подсунуть в лавку, занимавшую подвальный этаж, - туда Н. иногда заглядывал.
Для столь ранней весны они выглядели даже слишком ярко и обязательно
попадались на глаза.
В конечном счете Н. приобрел не менее двух дюжин горшков с тюль-панами.
На подоконнике умещались штук шесть; остальные он расставил по всему дому.
Особенную прелесть он находил в том обстоятельстве, что тюльпаны почти не
растут, не прибавляют в росте и не кустятся, так что на них можно было с
самого начала смотреть как на свершившийся факт. Как и многих других, его
заинтересовали цвета, вернее, расцветки, вернее, теплота тона этих
расцветок, поначалу ему показалось, что оттенков множество, но потом он
понял, что их всего три-четыре. Однако вскоре ему привезли новые, совсем уже
не красные тюльпаны. Он начал наводить справки, выяснилось, что им несть
числа, собственно, можно за несколько месяцев вывести по заказу тюльпан
любого цвета, неизвестно только, сохранится ли цвет в потомстве. Поэтому его
исследовательский интерес сузился и опять свелся к оттенкам красного, он
снова начал придираться к ярко-красным тюльпанам. Что делать с белыми,
синими, желтыми и черными цветами, приобретенными оптом в первые месяцы, он
не знал, они ему разонравились, но он не мог решиться их выбросить, потом у
него возник крамольный план переделать их в красные, и он довольно долго
этим занимался. Разумеется, он был неправ. Нелепо предполагать, что
ненатуральный цвет - даже если согласиться, что он ненатуральный, - есть
следствие только специальной подкормки, скрещивания и отбора - это еще и
дело случая, стало быть, натуры, - но ощущение, что он плох оттого, что
находится всецело в человеческих руках, было живучим и осталось у него