"Н.Ещенко, Е.Перехвальская. Никто кроме тебя (по одноименному телесериалу) " - читать интересную книгу автора

сразу почувствовал в нем какую-то неестественность.
Даниэль говорил, как он скучал по дочерям, - поэтому-то и вынужден был
от тоски временно пожить у своего кума. Поэтому-то и Ракель, пытавшаяся
несколько раз звонить из Акапулько, не заставала его здесь.
Когда Антонио ушел, Даниэль дал волю своей искренней радости - приезд
дочери был для него праздником. Он вспоминал за чашкой чая, как они однажды
с матерью Ракель провели лето в Веракрусе у друзей - с тех пор он всей душою
полюбил море и с удовольствием бы навсегда поселился около него. Увы,
неосуществимая мечта... Он с детской непосредственностью расспрашивал о
доме, в котором жила дочь, заранее восхищался красотой парка, бассейнов и
океана. Конечно, он с удовольствием бы побывал там, у них, погрел свои
старые косточки на солнышке, подлечил больные ноги...
Ракель слушала отца и думала, что она очень соскучилась, ведь они с
Мартой никогда и никуда не уезжали из дома надолго. Отец видел ее
озабоченность, расспрашивал, понимая в какое двусмысленное положение попала
его любимица из-за преступной выдумки Максимилиане. Наверное, стоит
посоветоваться с адвокатом, вздыхала Ракель, и зсе-все рассказать Антонио.
Ведь он что-то подозревает, она это чувствует, все время задает вопросы. И в
Гвадалахару приехал неспроста, хочет разузнать "подробности" своей
женитьбы...
Она не в состоянии более обманывать Антонио, скрывая истинное положение
вещей, она расскажет, как его брат втянул ее в коварную авантюру, а теперь,
угрожая, заставляет скрывать все. Но кто же поверит теперь, сокрушался
Даниэль, - он и сам только что, к своему великому стыду, притворялся, будто
знает Антонио... А весь ужас в том, что Макс может свалить всю вину за
происшедшее на них. Ему, Даниэлю, правда, и тюрьма не страшна, он молчит
ради них, ради Ракель и Марты, ведь они, его девочки, только жить начинают,
за что же им такое выпало...
Старик весь так и просиял, когда вернувшись вечером, Ломбарде пригласил
его вместе с Ракель в ресторан, сказав, что рассчитывая на их согласие, уже
заказал столик. Пока дон Даниэль переодевался к ужину, Антонио попросил
Ракель на следующий день обязательно пройтись по лучшим магазинам
Гвадалахары и купить себе элегантные и модные туалеты. Девушка усмотрела в
этом что-то оскорбительное для себя, решив, что Камила, очевидно, все-таки
поговорила с братом перед их отъездом, - ведь она только нынешним утром
сказала, что Ракель одевается точно прислуга... Но ведь она не так богата...
На глаза Ракель навернулись слезы, Антонио нежно взял ее за РУКУ-
- Камила...просто глупая девчонка! Если бы она жила на доходы своего
мужа, то одевалась бы много хуже, уверяю тебя. И то, что ты не богата, тоже
неверно. Ты же моя жена...
В ресторане дон Даниэль был разговорчив, не спускал восторженного
взгляда с Ракель и Антонио: в душе он считал этого молодого человека куда
более достойной партией своей дочери, чем Максимилиане Вино ударило
Саманьего в голову, он разоткровенничался.
- Я женился, знаете ли, уже в солидном возрасте. Елена, она была еще
совсем девчонка. Я - намного старше ее. Она была просто ангел. Поэтому Бог,
наверное, и призвал ее к себе довольно скоро... Елена оставила мне двух
дочерей... таких хороших и красивых. Правда же они красивые, сеньор? -
Взгляд его обратился к Антонио, и тот с улыбкой кивнул, подтверждая
справедливость сказанного. - Конечно, все родители гордятся своими детьми,