"Н.Ещенко, Е.Перехвальская. Никто кроме тебя (по одноименному телесериалу) " - читать интересную книгу автора

подарил тебе несколько платьев, но ты, вижу, предпочитаешь ходить одетой как
прислуга, тебе так больше нравится?
- Да! - гневно выпалила Ракель, ненавидяще глядя на сестру Антонио. -
Не лезь не в свои дела! Это моя одежда, я заработала ее своим трудом!
- Уж не на улице ли? - ехидно посмотрела Камила. - Ты ведь там и с
Антонио познакомилась...
Этого Ракель уже не стерпела. Звонкая пощечина была ответом на гнусное
оскорбление. Теперь, конечно, она все расскажет брату, в этом Ракель была
абсолютно уверена. Но не предполагала, какие темные силы разбудила она в
душе миловидной женщины, какие неприятности и потрясения навлекла на свою
голову этой пощечиной.
Но разве всегда суждено нам предположить, к чему приведет тот или иной
наш поступок, совершенный в порыве гнева или отчаяния? Да если бы мы даже и
догадывались, остановило бы нас внутреннее предчувствие?.. Наверное, нет.
Потому что в эти роковые минуты натурами сильными и эмоциональными, какой и
была Ракель, всегда руководит чувство.
Камила не успела выплеснуть Антонио все, накопившееся за эти дни
негодование: внезапно Ракель и Антонио улетели утренним рейсом в
Гвадалахару - гостиница была заказана за пять минут до отъезда. Никто не
знал, какие обстоятельства вызвали столь поспешный отъезд - ни сеньора
Ломбарде, ни Макс, ни Марта. Только видела Виктория, как потемнело лицо
Макса, когда он расспрашивал ее, чем вызван столь поспешный вояж, какие там
дела у брата. Она, в свою очередь пыталась узнать, чем встревожил этот
отъезд Макса, такого нервного, вспыльчивого в последнее время. Но сын,
небрежно ответив, что с ним все в порядке, вышел из дома.
Когда они вошли в квартиру сеньора Даниэля Саманьего, их встретила
тишина: хозяин отсутствовал. Это встревожило Ракель, но она старалась не
подать вида, мало ли куда мог выйти отец... Первое, что бросилось в глаза
Антонио, фотография его и Ракель.
- Когда это мы снимались, ты не помнишь? - Он пристально посмотрел на
жену.
- Нет, Антонио, не помню, - спокойно ответила Ракель.
- А еще у тебя есть такой снимок?
- Нет, Антонио... не знаю...
- Значит, это единственный? Как же не помнишь? Ты что, тоже потеряла
память?
...Ракель заплакала, когда Антонио еще раз спросил, есть ли у нее такой
же снимок, который стоит в доме ее отца... Но открылась дверь и вошел дои
Даниэль, живой и невредимый. Дочь бросилась ему навстречу, и принялась
неуклюже объяснять, что она приехала... с Антонио. Что он после аварии
потерял память и скорее всего... не сразу узнает, припомнит дона Даниэля...
- Он ничего не помнит, дочка? - радостно спросил он ее, но, быстро
одумавшись, виновато посмотрел на новоявленного зятя со скорбным лицом: -
Невероятно! Садитесь, пожалуйста! Думаю, надо поднять бокал вина за ваше
спасение...
Антонио тактично отказался, сославшись на то, что у него в Гвадалахаре
назначено на этот день немало дел.
От Ломбарде не укрылась чрезмерная суетливость дона Саманьего,
пытавшегося оживленным разговором скрыть свое замешательство, но как всякому
мягкому, непривыкшему обманывать, человеку, игра ему не удавалась, и Антонио