"Анатолий Ершов, Борис Зубков. "Тайфун" меняет курс ("Техника и наука", 1977 № 2, 4)" - читать интересную книгу автора

В тот момент удар необычайной силы потряс "Тайфун".
Неописуемые, раздирающие душу, скрежещущие звуки заполнили коробку
отсека. У меня до сих пор стоит в ушах этот скрежет. "Тайфун" словно
раздирали на части. Металл корабля скрежетал, вопил, звенел, разрывался.
Погас свет.
В хаосе звуков, в полной темноте мы пытались пробраться на верхнюю
палубу, где находились аварийные плавсредства.
Удары все чаще и чаще обрушивались на корабль Словно под его днищем
протягивали гигантскую пилу и каждый ее зуб таранил и резал металл.
С ужасом я почувствовал, как под рукой волнами выгибаются стальные
поручни трапа - это изгибался весь корабль.
Я слышал, как тяжело дышит Анвар. Потом я узнал, что он тащил за собой
терявшего сознание Генриха..
Вдруг стало чуть светлее, меня коснулась волна жаркого ветра, и я
осознал, что еще не все потеряно. Как говорит мудрость моего народа "Земля
не стареет, солнце не меркнет".
На палубе от спасательных плотов и ботиков остались яркооранжевые
бесформенные клочья.
Вокруг нас горел океан. Языки пламени с громоподобным гулом вырывались
из-под воды. Шипели волны, превращаемые в пар. Белесое пятно кипящей воды
расползалось к горизонту. Луна застыла в облаках копоти.
Мы находились внутри стены из огня, окружающей нас со всех сторон.
Кольцо огня напоминало кратер вулкана, но его идеально правильная форма
начисто отвергала предположения о естественной вулканической деятельности.
Вулкан был созданием человеческих усилий, а мы по злой воле или случайно
оказались в его огненной западне.
Палуба раскалялась все заметнее. Анвар был занят Генрихом, стараясь
привести его в чувство.
- Анвар, ты не ранен?
- Нога болит жутко. Еле терплю. А Генрих совсем плох . Бормочет
несуразное Что с ним?
- Не знаю, пока только догадываюсь . Обыщи Генриха.
- Зачем?
- Не спрашивай. Хорошенько обыщи. Если найдешь в карманах склянку,
оберни руку тряпкой, возьми склянку и выброси ее за борт.
Когда я вернулся за Анваром, тот пытался сам спуститься в люк. Я помог
ему.
На палубе становилось нестерпимо жарко.
Сколько еще минут или секунд можно продержаться на этой раскаленной
сковородке? Но я должен все точно запомнить. Чтобы потом рассказать всем,
кто пожелает меня выслушать. Или - это еще важнее! - тем, кто должен знать
истину! Если только мы сумеем вернуться к людям.
Языки пламени сливались а одну непроницаемую стену. Они закрыли
горизонт и рвались заслонить небо. Пламя дрожало от напряжения, оглушающе
гудело.
Воздух, захваченный в плен огненной воронкой, струился вверх тугим
осязаемым потоком, сминая и пожирая облака. Мы были на дне смерча из огня,
пара и раскаленного воздуха. Я видел, как с неба спускались другие
гигантские темные воронки из вихрей кипящего пара. Смерч рождал смерчи.
Где-то дальше над океаном бушевали ливни.